Стоян Даскалов - Огненные зори

— Последыши все такие. Как поздние цыплята, — говорили соседи. Они видели, что лампа в доме начальника зажигается ночью по два-три раза, а то и до утра светит.

— Просто урод какой-то! — откровенно признавалась мать разговорчивым соседкам.

Кита с детства не была похожа на девочку. Стоит ее одеть в красивое платье, она сразу же вымажется, выйдет на улицу — домой ее не загонишь, с братьями вечные споры да раздоры. Те даже стали недолюбливать ее. Только отец буквально дрожал над девочкой. Когда приходил домой с работы, сразу же спрашивал: «Где Кита?»

Никто не заметил, когда и как Кита переменилась, и все в доме затихло. Видели — она, как красивый цветок, появится то в саду, то во дворе, то в окнах, из которых любила часами любоваться закатом солнца. Люди говорили вслед Китане:

— Какая капризуля была и какой красавицей стала!

Ее отца сделали околийским начальником после переворота 9 июня 1923 года. Кита часто приходила к отцу в управление, понимая, что приход ее доставляет ему радость. Увидев дочь, он махал рукой, чтобы она вошла, угощал конфетами. Вокруг девушки стали увиваться сыновья богатых родителей, но она держалась очень независимо. Кита любила ходить на станцию встречать и провожать поезда, хотя никого не ждала. Ей было просто приятно видеть оживление на вокзале, смотреть, как пассажиры с гомоном сходят с поезда или садятся в вагоны. Тишина маленького городка угнетала девушку, а свист локомотива разгонял скуку.

Иногда она ездила с отцом в окружной центр. Оставались они там недолго и снова возвращались в свой тихий городишко, где ей уже надоело слышать цоканье лошадиных копыт, дребезжанье фаэтонов, глухой стук молота в кузнице и властное кукареканье петухов во всякое время дня и ночи. Ей хотелось ездить одной, без провожатых, куда — она и сама не знала. Сесть на поезд и отправиться хотя бы в Лом. Она уже кончила гимназию, а еще не видела этого оживленного города, пристани на Дунае, где останавливаются пароходы, разгружаются разные грузы и сходят на берег иностранцы. Хотелось ей отправиться и в Бойчиновцы, пересесть там на скорый поезд, чтобы к вечеру приехать в столицу. Однако это не удалось ей — родители не пустили ее учиться в университет. Среднее образование — был тот предел, которого в те годы достигали девушки. В результате возникало чувство неудовлетворенности и жажда чего-то неизведанного.

Однажды с поезда сошел высокий стройный молодой человек, курчавый брюнет со смелым взглядом. В руках он держал чемоданчик, а через плечо был переброшен плащ. Взгляд синих глаз Китаны остановился на нем, ее задумчивое лицо оживилось. В умных, с озорным блеском глазах юноши скрывалась какая-то тайна. Некоторых из встретивших молодого человека людей девушка знала: они не представляли собой ничего особенного. Дети ремесленников. И только одна из встречавших его девиц была дочерью адвоката. Кита слышала об этих людях, слышала, что они занимаются политикой, как, впрочем, и многие другие ребята в гимназии. Кита такими делами не занималась и после окончания гимназии держалась в стороне от товарищей и их увлечений. Увлечение молодежи социальными вопросами, надо сказать, получило в городе самое широкое распространение, так как и отцы, и матери молодых людей говорили о коммуне. Молодежь устраивала собрания, вечеринки, вечера в своих клубах, размахивала флагами, ходила на экскурсии, встречалась с крестьянами. Одним словом, вела жизнь, которая Киту не привлекала, но и не отталкивала. Она иногда расспрашивала свою двоюродную сестру Сийку, о чем они говорят на собраниях, но, поскольку Кита росла замкнуто, любопытство вскоре остывало.

Родители девушки водили ее в гости в богатые дома, принимали гостей и сами. Но и это не удовлетворяло девушку. Ей все казалось каким-то искусственным, официальным. Она понимала, что если бы отец не был околийским начальником, этих встреч и знакомств не было бы. И того почтения, которое их окружает, тоже не было бы. Как каждая девушка, она все же старалась сохранить известную самостоятельность. Старалась найти свое место где-то посредине, между этими двумя мирами. Она была бы поистине счастлива, если смогла бы принять воодушевление молодых идеалистов, их чистоту, сердечность, не подвергая себя опасностям. Короче говоря, если бы та жизнь, какой жила свободомыслящая молодежь, была бы так же признана властями, законом, как жизнь власть имущих. Но это было невозможно: разве можно допустить, чтобы люди круга ее отца потеряли то, что дает им служба, закон, и зажили бы, как простые граждане. Так Кита металась между двумя полюсами, стараясь найти свое место в жизни.