Стоян Даскалов - Огненные зори

— Вот… — тяжело вздохнув, произнесла Искра.

Директор раскрыл заботливо обернутую книжку и поднял брови.

— Отличница. А все-таки, зачем тебе понадобилось вмешиваться в эти дела? — Он испытующе посмотрел на Искру.

Лицо девушки потемнело, глаза затуманились. На миг она увидела себя на белом коне, потом в белом халате возле бредящего паренька и, наконец, в разорванной рубашке.

— Это отец вовлек тебя. Жаль. А еще учитель. Вместо того чтобы воспитывать, он, видишь, чем занялся. И собственной дочери не пожалел…

Искра стиснула зубы, с трудом сдерживая гнев и возмущение.

— Принимаем тебя при условии, что будешь вести себя примерно, не посрамишь полковника. Это ведь он за тебя поручился. Приготовь форму и приступай к занятиям.

Девушка вышла из кабинета директора. Ее радовало, что она снова будет учиться, и огорчало то, что эту возможность ей предоставил полковник. Отправляясь в гимназию, она почему-то думала, что все устроил Цветанов. Сейчас же все стало ясно, и «благородство» полковника омрачило радостное настроение девушки. Забота этого страшного человека пугала Искру, и ей не терпелось узнать, почему он не оставляет ее в покое.

Искра поселилась вместе с Живкой. Каждую пятницу отец передавал ей продукты или приносил сам. Девушки жили на окраине города у пожилой женщины, дети которой выросли и разъехались по стране в поисках заработка. Искра не сказала сестре, что вернуться в гимназию ей помог полковник. Живка была болтлива и могла рассказать об этом, кому не следовало.

В гимназии знали, что Искра отчаянным поступком своим спасла отца, и постоянно расспрашивали девушку об этом. Искра уклонялась от разговоров, после занятий уходила домой, все время отдавала учебе. Лишь изредка заходила в кондитерскую перекусить. Она отстала от товарищей, и надо было догонять их. Живка возвращалась с занятий веселая, радостная, но это не меняло настроения Искры. Свернувшись калачиком на кровати, стоявшей у окна с видом на горы, она читала, пересказывала прочитанное вслух.

— Помешаться можно от таких занятий! — говорила ей Живка, выдергивала из ее рук книгу. — А ну пойдем погуляем.

— Ты иди, а я порешаю задачи. Мне нужно готовиться к экзаменам.

Математика давалась Искре с трудом. Учителя знали, кто она, и могли придираться к ней. Старых учителей уволили, а новые были подобраны из приверженцев царской власти. Они старались сделать все, чтобы доказать директору, что Искра не заслуживает той милости, которая была оказана ей. Преподавательница математики относилась к девушке с особой неприязнью.

— Математика, девочка, — оружие. Надо стрелять точно, — говорила учительница.

Искра поняла.

Объясняться было бесполезно. Только усердие и труд могли обезоружить математичку. Искра до умопомрачения решала задачи. Мало-помалу увлеклась. Упорные занятия помогли девушке одолеть предмет. Дело пошло лучше. Однако положение Искры в классе было особым. Никто не пережил того, что вынесла она. Ученики были просто свидетелями восстания, им не приходилось ожидать расплаты. Если бы в классе был хоть один, у кого среди близких имелись погибшие или бежавшие, — тогда другое дело. Но большинство ребят из семей пострадавших в гимназию не записались и не учились. Вот почему на Искру все обращали внимание. Дескать, смотрите, участвовала в восстании и, несмотря на это, учится наряду с другими. Эти мысли мучили девушку. Бывало так: учитель что-то рассказывает, а Искра заглядится в окошко, песню услышит. И сразу же для нее она зазвучит маршем рабочих. Или прогремит выстрел — солдаты учатся. А в воображении девушки возникают бои.

— Ты о чем задумалась, Тодорова? — выводит ее из забвения голос учителя. И она, смущенная, вся сжимается. — Повтори, что я сказал!

Повторить она не может, хотя подруги стараются помочь ей. Учитель молчит и, вероятно, думает: «Это тебе не восстание, а школа». Потом делает пометку в блокноте. Искра тяжело вздыхает и садится на место. До каких пор будут возникать в памяти эти картины прошлого… Если бы могла стереть их, как стирают написанное на доске!

— Скажи, о чем ты думаешь? — интересуется учительница по литературе.

— Об уроке, госпожа Мутафчиева.

— Нет, ты не об уроке думаешь. Не обманывай меня. Ведь если я спрошу, ты повторить не сможешь. Ты думаешь совсем о другом…

Искра понимает, на что намекает учительница, и молчит. На перемене Мутафчиева подзывает ее. Учительница по литературе не такая, как математичка. Глаза у нее не холодные и не злые, а теплые и внушают доверие.