Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— Ну что у вас за жаргон такой тюремный, Геннадий Сергеевич? — укоризненно закачал головой полковник. — У нас стукачей и без вас хватает. Жизнь меняется, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними… Ваши таланты, связи, опыт скоро понадобятся стране. В первую очередь — нам. Нам будут нужны такие люди, как вы. Если мне придется вас уничтожить, это будет моей профессиональной неудачей. Я с вами искренен. Скоро сами убедитесь, какие ветры задуют в обществе… Не мы их накликали — нам лишь важно удержать парус, не дать разорвать его в клочья. А для этого надобны новые методы и новые люди. Такие, как вы. Ну?.. Раз в жизни сделайте правильный выбор! — почти касаясь потным морщинистым лбом низкого лба Геннадия и перейдя на свистящий шепот, повелел полковник.

Боксер молчал несколько минут. Он вдруг почувствовал, что комитетчик, увлекшись, обмолвился, сказал малость лишнего.

— Снимите наручники, — процедил он сквозь зубы. — Ментам я теперь все равно не нужен. Сольют меня… Так уж лучше я их. Буду жить под ваши гарантии. Давайте ручку и бумагу. И выпить бы чего, в башке шумит от ваших помощничков старательных, всю ночь допрашивали…

— Верное решение, хвалю! Вы не разочаруетесь, доверьтесь мне, — по-отечески тепло взглянув в глаза Боксеру, посулил Виктор Павлович. — А выпить у меня найдется, коньячок в сейфе оставался…

Через час, вложив в папку явку с повинной и многостраничные показания Генки, полковник заторопился. Нужно было неотложно встретиться с районным прокурором и заполучить санкцию на обыски и аресты в руководстве тюремной колонии, самолично проинструктировать несколько групп оперативников и, главное, не терять темпа.

— Вы меня выпустите? — с надеждой вопросил Боксер убегавшего из кабинета комитетчика.

— «Не мани меня ты, воля…» Куда же я вас выпущу? Вы задержаны до суда. Получите по нашему ходатайству по минимуму. Обеспечу вам условия помягче у мордовских коллег под нашей крышей… Вы ведь, поди, ближе к дому сидеть не изволите? — подмигнул спешащий Виктор Павлович. — Там вы и дня не протянете. Ваши бывшие друзья об этом позаботятся.

— А что же будет с этой тварью, с Панаровым?

— Скажу вам как партнеру, — значительно посмотрел на него комитетчик. — Он нам больше неинтересен. Завтра отпустим домой.

— Такие долго не живут… — не отводя глаз, понимающе предположил Генка.

— Мы ему охрану давать не собираемся. Ежели для вас это принципиальный вопрос, скажу лишь одно — максимально аккуратно… Наши возможности не безграничны. С другой статьей пойдете в другую колонию, где мы вам уже ничего не сможем гарантировать.

— Я понял, — кивнул Боксер. — Мне свидания полагаются?

— Вообще-то, до суда — нет. Но с родственницей вашей, сестрой, встретиться можете. Никаких записок, на словах передавайте… Ну все, мне пора. Надо ковать железо.

Виктор Павлович с младой прытью выскочил за дверь, на бегу отдавая распоряжения и бросая в портфель папки с документами. Через несколько минут его серая «Волга» летела в районную прокуратуру. Уже из машины по спецсвязи он объявлял готовность номер один всем опергруппам в своем ведомстве, жестко подчеркнув, что группы поддержки от милиции не будет, и приказав приготовить табельное автоматическое оружие и бронежилеты, оперативную съемку вести из каждой машины. Он не хотел допустить вчерашних ошибок.

Владислав Васильевич, заслышав голос полковника в трубке, удивился расторопности комитетчика: «Давай, Виктор Палыч, закрывай быстро вопрос. Коли будут проблемы с прокурором, ты по своей связи меня с ним соедини — я ему разъясню политику партии».

Государственная машина, спущенная маститой, опытной рукой, постепенно набирала обороты и входила в фазу, когда ее уже не остановить, гиблое, незадавшееся преступное дело не выправить. Ни телефонными звонками в высокие кабинеты, ни авторитетом положения, ни устранением бытия отдельных вещей и людей.

Виктор Павлович добился своего. Область прознала о случившемся, когда все было уже сделано.

«Да, полковник далеко пойдет, — подтвердил свою мысль первый секретарь, заканчивая рабочий день и потягиваясь за ореховым массивом стола. — Надобно посоветоваться со старшими, кого рекомендовать на должность нового начальника райотдела милиции и нового хозяина колонии… Вопросы большой политической значимости».

В здании комитета госбезопасности, в комнате для свиданий, Боксер с хмурым видом что-то едва слышно, невразумительно бормотал сестре. Та молчком слушала, глядя на него расширенными от ужаса зрачками, и кивала. В смежной комнате вертелись катушки магнитофона, записывая каждый звук его голоса, шедший из микрофонов, запрятанных в столе.