Илья Фальковский - Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Я представитель первого поколения китайских преподавателей русского языка. Ваш ректор — это уже поколение моих учеников. В 1955 году мне дали звание преподавателя. Когда в 1962 году, впервые после создания Китайской Народной Республики, ввели звание доцента, я оказался в числе первых в стране пяти доцентов русского языка. Потом на двадцать лет из-за известных событий прекратили присвоение учёных званий.

В начале шестидесятых годов очень много людей у нас умерло от голода. Я считался преподавателем высокого класса. Поэтому не голодал. Государство каждый месяц снабжало меня рисом, сахаром, маслом и даже фасолью. Потом у нас в стране началась так называемая «культурная революция». Мы называем её «десятилетним бедствием», хаосом во всём обществе, страданием. Перестали преподавать. Закрыли университеты. Мы работали в деревне или на фабрике. Возвращались в город. Потом нас снова отправляли на сбор урожая. Работать было очень тяжело. Я ничего не умел. Прежде никогда не работал в деревне. Не умел косить траву, убирать урожай. Но постепенно, трудясь вместе со студентами, научился.

Юра (третий справа) перед зданием Хэйлунцзянского университета. Харбин, 1960 г.

Хунвейбины устраивали демонстрации. Многих преподавателей били, даже убивали. Это движение называлось «военная борьба». Дикое было время. Без всякой причины могли кого-либо объявить ревизионистом. Мне повезло. Однажды я узнал от знакомых, что на следующее утро, когда я буду выходить из автобуса на работу, меня должны схватить, повесить на шею дацзыбао о том, что я контрреволюционер, а на голову надеть шутовской колпак. Но у нас в институте работал один правильный начальник по фамилии Лю. Он был военным комиссаром. Его прикомандировали к нам из армии, чтобы руководить политическими движениями. Он велел меня не трогать. Он помог мне не из личного сочувствия, просто посчитал, что это не соответствует политике правительства. Тогда я не знал таких деталей, всё выяснилось после «культурной революции».

В тот вечер я даже сказал жене, что если завтра не приду домой, значит, меня отправят в коровник, — его превратили в тюрьму. Попросил принести мне одежду, стакан. Но я вернулся домой. В то время судьба каждого человека зависела не от него, а от цзаофаней. Поэтому мы были очень довольны, когда «культурная революция» закончилась. И до «культурной революции», на протяжении почти двадцати лет, тоже трудно было. Очень часто начинались разные движения, политические и другие. Одно за другим. Мао Цзэдун говорил, что образование нужно совмещать с трудом. Прекращались уроки, нас отправляли заниматься физическим трудом в деревню. После «культурной революции», почти тридцать с лишним лет уже, жизнь становится всё лучше и лучше. Между первыми тридцатью годами после освобождения и следующими тридцатью годами большая разница. Другая картина.

В 1985 году меня перевели в Гуанчжоу. Я сам хотел перевестись. На северо-востоке Китая было очень холодно. Я южанин, не привык. Здесь лучше климат. Хотя тоже неидеальный. Лето слишком долгое, почти полгода. Слишком жарко. Тоже есть свои недостатки. Но если сравнивать, я больше люблю Гуанчжоу, чем Харбин. Я тридцать шесть лет прожил в Харбине — с того момента, как поступил учиться, до того, как стал профессором. В Гуанчжоу тоже уже тридцать с лишним лет. Но мне трудно сравнивать эти два города. В обоих городах произошли большие изменения. В моей памяти Харбин остался Харбином тридцатилетней давности. Все свои основные труды, книги, статьи я написал в Гуанвае. По этому видно, насколько спокойнее стала жизнь в новый период. Я написал, перевёл или руководил составлением двенадцати словарей. Среди них «Большой русско-китайский словарь» и «Большой китайско-русский словарь», «Словарь новых слов и значений русского языка», «Советский энциклопедический словарь», «Русская грамматика» издательства Академии Наук СССР. Самыми важными своими трудами я считаю, пожалуй, две монографии. «Введение в билингвальную лексикографию» я написал вместе с ректором. Министерство образования рекомендовало её в качестве учебного пособия для аспирантов. «Исследование филологических словарей английского, русского, немецкого, французского, испанского и японского языков» — я написал русскую часть.

В Гуанвае я почти не преподавал, а занимался научной работой. Преподавал только аспирантам, за всё время у меня их здесь было всего пятеро. Раньше, когда я работал преподавателем русского языка, я в основном давал уроки чтения, потом грамматики. С 1975 года я начал составлять словари и занялся теорией лексикографии, занимался ей до выхода на пенсию. Я был заместителем председателя Всекитайского союза исследователей русского языка. В 2008 году меня наградили премией за прижизненные достижения.