Антон Мухачёв - Путевая книга заключённого - Лефортовский дневник

В камеру я вернулся с мыслью, что если мне и придётся сидеть в лагере, то моими соседями вряд ли окажутся такие личности как Никита Тихонов, Женя Хасис или Дима Барановский. Скорее всего там я встречу таких же недоумков, один из которых убеждал меня, что секс с «петухами» незабываем. Это будет бОльшим наказанием, - подумал я, - чем собственно сам срок.

На сегодня судья запланировал допрос двух таинственных очевидцев моего преступного образа жизни. Оба они находились под программой защиты свидетелей, а на основании показаний одного из них меня когда-то арестовали. Его фамилия была изменена, какие-либо данные о нём отсутствовали, а свои показания обо мне он намеревался давать только из-за зеркала.

Кто мог гарантировать, что это не «левый» человек со шпаргалкой от следователя? Или подставной оперативник?

Судебное заседание судья решил провести в одном из кабинетов Следственного Управления ФСБ. Ещё один сюрприз. День богат на впечатления.

СУ находится в соседнем с СИЗО «Лефортово» здании. На душещипательные беседы без адвоката или предложения о сделке с дьяволом людей туда водят под конвоем прямо из камеры. Тяжёлые каменные своды, высокие потолки и серые лестницы с красными ковровыми дорожками изолятора через несколько коридоров и пару дверей резко меняются на светлые обои и обычные, пусть и зарешёченные окна кабинетов следственного управления. Не зная о сущности тех, кто здесь работает, поначалу кажется, что ФСБ светлее ФСИНа. Но только поначалу. Возможно этот контраст не случаен и должен вселять замурованным людям надежду и располагать к откровенности со следствием.

Незадолго до полудня конвой в форме доставил меня в следственное управление и передал конвою в штатском. Рядом с «фэйсовскими» оперативниками вышагивал и мой следователь Сушков. Его щёки горели алым. Однажды в самых первых судебных заседаниях судья случайно назвала его «Сучковым». Все рассмеялись, даже прокурор. С тех пор я не мог воспринимать его серьёзно.

Я шёл в наручниках за опером и не мог отвести взгляд с его задницы. На нём были столь обтягивающие брюки, что ягодицы так и мелькали перед моими глазами: «вверх-вниз», «вверх-вниз». Я подумал, что носить такие брюки для офицера не только аморально, но и просто неудобно.

Зал для судебного заседания оказался обычным кабинетом с огромным, на пол стены зеркалом. Сзади меня стоял сейф. На нём красовалась большая наклейка с весами, арабской вязью по кругу и надписью: «Суд Шариата». Я улыбнулся, по крайней мере в чувстве юмора чекистам не откажешь. Даже если он и людоедский. Сушков похвастался, что это трофей из дворца Дудаева в Грозном. Я спросил, не он ли лично его оттуда вынес, но вновь покрасневшие щёки мою шутку не оценили.

Адвокаты опоздали, за что получили строгое внушение от моей «галки»-судьи. Первым из-за зеркала начал хрипеть некий Максимов. Агент? Оперативник? Предатель? Я задавал ему вопрос за вопросом и по его ответам пытался понять степень его вовлечённости в тему. Меня он лично не знал, информация о «Северном Братстве» у него была поверхностной, и я окончательно убедился, что это был какой-то подставной свидетель. Его роль была сыграна полтора года назад: он дал показания и на их основании меня арестовали. В конце-концов мой адвокат не выдержал и спросил его: «Ваши наблюдения за Мухачёвым в частности и за националистическими сообществами в общем – это ваша работа или хобби?». Смеялась даже судья. Все всё поняли.

Объявили перерыв. Меня препроводили в туалет, и по пути к нему я заметил, что на меня пристально смотрит какой-то подполковник ФСБ. Я ему улыбнулся, он же нахмурился и отвернулся.

После перерыва в кабинет завели моего друга Олега Трошкина. Вот кого мне было откровенно жаль! Видят Боги, всего этого я не хотел. Наши с ним дороги не раз сходились и разбегались, и вот теперь мы снова встретились в столь безрадостном месте. Олег поразил меня своим внешним видом. Всегда коротко стриженный и плотный он сейчас был похудевшим, осунувшимся, с мешками под глазами и, что я совсем от него не ожидал, с длинными волосами. Он был похож на престарелого сельского художника. Людей Лефортово убивает.

Сейчас Олега допрашивали как свидетеля обвинения. Он неуклюже изворачивался, но каждый раз когда он что-то «забывал», прокурор тут же оглашал его ранее данные показания против меня, и Олег мрачнел всё больше и больше. Пытали Олега недолго. Я задал ему лишь один вопрос: курит ли он? Олег ответил утвердительно и после того, как я настоятельно посоветовал ему не курить, судья возмутилась и закатила скандал, дескать вопросы свидетелям необходимо задавать по существу рассматриваемого дела. Ушёл Олег не попрощавшись.