Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

– Так я с тобой, – готовно произнесла Марина.

– Нет, Мариночка, милая, ты останься, очень тебя прошу. Ничего не нужно, а просто бабушка боится одна… просто будет знать, что не одна. Хорошо? И потом этот мальчик Анин должен прийти…

– И Палыч твой, – вставила Марина.

– А, да, – вспомнила Лида, – и Андрей тоже. Займи их, хорошо? Только ни слова про Аню. Ни слова, хорошо?

Марина подняла брови:

Это ты мне объясняешь?

– Придумай тут что-нибудь, почему нас нет.

– Да еще придумывать, еще не хватало. Обойдутся. Нет и нет.

Уже обувшись, совсем одевшись для улицы, Лида заскочила к бабушке в комнату, не задержалась там и четверти минуты – только сообщила, что убегает ненадолго, что дома останется Марина, – и выскочила, побежала к лифту.

Вернувшись в комнату, Марина села было за бумаги, чтобы продолжать работу, но одной ничего не хотелось делать, одной ей было скучно. Она встала, бесцельно прошлась по всей квартире, поглядела в одно окно, в другое. И снова ее притянуло к себе ружье. Подошла к дивану, остановилась напротив медвежьей головы. Постояла, разглядывая серебряную инкрустацию на ложе, и повела плечом – такая у нее была привычка:

– Да, дедушка, веселые у тебя внучки. Вот порадовался бы, если б дожил!..

Из прихожей между тем донесся какой-то шорох, постукивание, и молодой мужской голос проговорил с робостью негромко:

– Здравствуйте…

Марина вздрогнула, бросилась в прихожую и увидела, что там стоит молодой человек лет двадцати двух, в яркой алой курточке, в «фирменных» потертых джинсах, но явно он не собирается совершать ничего дурного, потому что шляпа у него, как и положено при входе в дом, не на голове, а в руках и вид у него довольно обескураженный.

– Ой, как вы меня напугали! – прислоняясь к косяку комнатной двери, приложила руку к груди Марина. – Разве можно так? Здравствуйте, конечно.

Молодой человек поклонился. Движения его были скованны и нерешительны.

– Я – Миша. Аня вам, может быть, про меня говорила.

– Про вас? Мне? – удивилась Марина. И поняла, что это тот Анин «мальчик» и он принял ее за Лиду. – А! Вы подумали, я Анина сестра? Я подруга ее сестры. Марина.

– А-а где же… – начал Миша и, вконец заробев, не закончил, решил представиться по-официальному: – То есть, простите, Михаил.

Марину от души забавляли его робость и скованность.

– Где же, простите, Михаил? – засмеялась она. – Или где же, простите, Аня?

– Ну да, я хотел сказать… я начал, а потом… – Миша запутался. – Я за Аней, мы в театр должны…

– Да вы не смущайтесь, Миша, – весело приободрила его Марина, – что вы так смущаетесь? Женщины, конечно, кусаются, но не в нашей с вами ситуации. Так что не бойтесь. – И вдруг она сообразила, что он появился в квартире каким-то странным образом – через закрытую дверь. – Да, а как вы вошли?

Миша с виноватостью махнул шляпой:

– Там открыто. Дверь вроде закрыта, а на замок не защелкнуто… Я подумал, может, так надо. Я знаю, у них бабушка больна. Может, подумал, чтоб не звонили…

– Не может быть, чтоб не защелкнуто, – перебила его Марина.

– Почему не может быть, – сказал Миша. – В жизни все может быть. Я вот, когда в армии служил, так у нас…

Марина снова перебила его:

– Ну а вы хоть защелкнули за собой?

– Нет. Защелкнуть?

Марина повела плечом.

– Конечно. А то ведь в жизни все может быть. И раздевайтесь. Аня скоро придет.

Миша захлопнул дверь и принялся раздеваться, а Марина пошла в комнату и стала собирать со стола разложенные на нем бумаги. Ей и до того не хотелось вновь садиться за них, а теперь уж выходило, что вроде как и нельзя садиться – нужно занимать гостя.

Миша, в такой же белесо-затертой, как джинсы, коротенькой джинсовой курточке, войдя в комнату, посмел сделать в глубь ее едва ли шаг, остановился на самом пороге.

– Вообще-то мы в театр должны… у меня билеты… в семь начало, нам бы уже и выходить пора…

Марина улыбнулась ему одной из своих ярких, ослепительных улыбок.

– В жизни, Миша, все может быть – может быть, и не попадете к началу. Вы как философ должны это понимать.

– Почему я философ? – в голосе. Миши прозвучала уязвленность.

– А как же! Вон вы какую глубокую мысль с порога выдали: в жизни все может быть. Да еще в шляпе. – Эта его шляпа, так контрастирующая со всем стилем его остальной одежды, почему-то необычайно веселила ее. – Несомненно, философ. Так что у вас за случай в армии был, расскажите.

Марина села, забросив ногу на ногу, на диван под медвежью голову с ружьем, и Миша, поколебавшись, прошел в глубь комнаты, отодвинул стул от стола, тоже сел.