Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

«Палыч» стал допытываться, что все-таки за нужда у нее, но Лида лишь опять засмеялась:

– Узнаешь зачем. Не тайна, но… ты будешь смеяться, если я скажу. Приезжай, я буду ждать… Подъедет после работы, – сказала она Марине, положив трубку.

– Подъедет? – отозвалась Марина таким тоном, как что-то загадывала про себя. – Ну-ну!

Из бабушкиной комнаты донесся грохот чего-то тяжелого, упавшего на пол.

Лида опрометью бросилась туда. Но почти тут же и вышла обратно.

– Это бабушка. Пыталась судно сама взять. Всегда, когда в доме кто-то чужой, пытается сама. И всегда роняет.

Марина, зажмурившись, потрясла головой:

– Нет, не доведи бог!

Лида сняла платье, которое мерила, переоделась в свое. Примерка была закончена. Марина между тем что-то, похоже, обдумывала все это время.

– Слушай, – сказала она, – не хочется мне к Володьке на свидание идти… Отменю его. Давай и в самом деле эту работу вместе сделаем.

– Да ну что ты, – отмахнулась Лида. – Сделаю я все одна.

– Не из благородства, не волнуйся. – Марина подсела к телефону. – Неохота просто. Отменю. – Она набрала номер и, нежно называя того, с кем говорила, Володенькой, сообщила, что у нее страшное огорчение, срочную работу дали на кафедре, к завтрашнему дню прямо, цифровые выборки из отчетов делать. – Ученые наши всякие дурацкие липовые отчеты пишут, – сказала она, – а мы вон с завлаборантским отделением их обрабатывай… Все, пусть гуляет, – сказала она Лиде, закончив разговор. – Я в твоем распоряжении, начальник.

– Располагайся. – Лида выдвинула из-под обеденного стола стулья, достала из своей сумки и положила на стол ворох бумаг. – Я присоединюсь сейчас.

Она вынесла за бабушкой судно, принесла с кухни полиэтиленовый пакет с семечками, блюдце для шелухи, и они с Мариной углубились в работу. Работа была нудная, противная, но требовавшая большого внимания, и они молчали, лишь. изредка, когда уж не промолчать, по самой большой необходимости, обменивались отдельными фразами:

– А Пестунов разве два месяца со стройотрядом был? – спрашивала Марина.

– Видимо, – отвечала Лида. – Ставь, как написано.

– Господи! – восклицала Марина. – Сидоркина три статьи в журналы подготовила!

Лида понимала ее иронию и подхватывала:

– Сколько напечатают – это не важно.

Тишину вновь нарушала Марина:

– Что-то я не понимаю: Лысаков тут формулы изобразил. в какую же графу их вноситъ?

– Ставь в «научные работы» – одна, – предложила Лида.

За окном тем временем начало темнеть, и все быстрее, быстрее – день переходил в сумерки. Марина оторвалась от бумаг:

– Что-то я не вижу ничего. Свет, что ли, надо включить.

Лида тоже подняла глаза от своей таблицы.

– И в самом деле.

Она встала, прошла к выключателю, дернула за шнур, и в комнате разом сделалось светло, а окно из серо-голубого так же разом сделалось мглисто-синим.

Сумеречная эта синева напомнила Лиде об Анином театре.

– Ани, странно, нет что-то, – сказала она вслух. – Ей сегодня в театр идти, уж мальчик ее скоро появится… – И вспомнила все, что говорила сестра: – А, она говорила, дело у нее какое-то, еще просила, чтоб я…

Перебив ее, зазвонил телефон.

– Алло? Да, квартира Стениных, – ответила Лида, сняв трубку. Послушала и сказала: – Простите, но сначала нужно представиться самому. – Однако говоривший с нею, видимо, очень настаивал, чтобы она назвалась, и Лида уступила: – Ну, если вам непременно хочется узнать, кто я, то пожалуйста: Лидия Альбертовна Рылова. Стенина моя мать. Анне Викторовне Стениной прихожусь сестрой. А что, так, по-вашему, не бывает – разные фамилии? Вот именно, вышла замуж. Что-о? – протяжно спросила она через паузу, и в голосе ее прозвучала тревога. – Это, знаете, очень глупая шутка… – Осеклась и, подержав трубку прижатой к уху еще мгновение, положила ее. – Бред какой-то, – повернулась она к Марине. – Будто бы из милиции, будто бы что-то там Анька… Сказали, не верите – позвоните в справочное, узнайте телефон дежурного сто тридцать восьмого отделения.

Марина повела плечом:

– Тогда похоже на правду…

– Да ну, Анька и милиция. – Лида уже торопливо набирала «09». – Девушка, сто тридцать восьмое отделение милиции, телефон дежурного, – прокричала она, выслушала номер, повесила трубку и тут же снова сняла, закрутила диск. – Сто тридцать восьмое отделение? Скажите, вы звонили сейчас на квартиру Стениных, телефон… – Она не договорила, лицо у нее мгновенно сделалось бледным и испуганным. – Да, это сестра. А что случилось? И она сейчас у вас? Нет, матери нет дома. Я старшая сестра, не волнуйтесь, много старше, мне уже тридцать. – Она умолкла и некоторое время, пусто и бессмысленно глядя на Марину, не видя ее, слушала того, на другом конце провода. Потом спросила: – Но с ней все в порядке, жива-здорова? Хорошо, я сейчас приеду к вам. – Положила трубку и, глядя на Марину всем тем же бессмысленно-пустым взглядом, проговорила: – Не понимаю ничего. Ничего не объяснили. Аня в милиции, задержана за что-то. Говорят, брюки или юбку принесите для вашей сестры… – Взгляд у нее стал осмыслен, и она тут же засуетилась, забегала по комнате, переодеваясь, что-то ища на полках в шкафу, заталкивая найденное в сумку. – Я сейчас поеду туда… А где это? Как туда ехать? Не спросила, дура. А, у метро в справочном! А ты, значит…