Филип Жисе - Океан. Белые крылья надежды

Леопольдо коснулся пальцем щеки Ангелики на фотографии, ощущая слезы на глазах. Не из-за нее он ушел из дома, не из-за нее терпел страдания и лишения, а ради нее. Ради нее он жил и выживал, стремился и достигал. И благодаря ей, благодаря той любви, что жила, живет и, Леопольдо надеялся, будет жить дальше в его сердце, особенно после всего того, что произошло в его жизни, он выжил в итоге, оказался на этом острове и все же нашел ту, которую любил больше всего на свете. Несмотря на все те испытания, что он пережил с той поры как покинул Италию, небеса сохранили его любовь. Готов ли он убить свою любовь? Хочет ли этого?

Леопольдо прижал фотографию к губах. Слезы тонкими ручейками скатывались по щекам, задерживались на краткий миг на подбородке, цепляясь за него в последней попытке избежать падения, и соленой каплей летели вниз, чтобы найти свою смерть в объятиях многочисленных теплых песчинок.

Леопольдо выдохнул воздух из груди и поднялся на ноги. Теплый ветерок налетел со стороны океана, лизнул мокрые щеки, расправил складки на лбу, забрался под рубашку и охладил разгоряченное тело. Леопольдо вернул фотографию в карман и потянул носом воздух. Рука дернулась к волосам и взъерошила их. Убить свою любовь, снова потерять, теперь уже навсегда ту, которую с таким трудом нашел – нет. Быть может, любовь свела его с ума, но вряд ли сделала идиотом. Да, возможно, он и сумасшедший, влюбленный сумасшедший, но точно не идиот.

Леопольдо развернулся. Взгляд скользнул к небу. Огромный диск солнца завис над джунглями, грозя испепелить их в один миг своим жаром. Но джунгли молчали, будто смирились со своей судьбой, притихли и птицы, словно в ожидании неизбежного.

Леопольдо сделал шаг.

Ангелика села на траву и положила голову на колени. Взгляд приник к колечку, которое она вертела пальцами обеих рук. Давно она его не видела. С тех пор как спрятала, когда начала жить с Алессандро. Не выбросила, а спрятала, будто чувствовала, что еще пригодится. Если, конечно, пригодится. Леопольдо убежал, едва увидел ее. Может, даже уже покинул остров, а все заверения синьоры Полетте в том, что любящий мужчина никогда не оставит любимую, не более чем попытка смягчить новый удар судьбы. Но, ничего, она справится, давно смирилась с тем, что остаток жизни проведет на острове где-то в Атлантике. Видела даже в этом плюс – многие люди мечтают иметь собственный остров, а у нее он, пожалуйста, есть. Собственный остров в тропиках. О таком можно только мечтать.

Ангелика положила колечко на ладонь, улыбнулась, заметив, как заискрилось оно в лучах заходящего солнца, как засверкали камешки. Когда-то они собирались с Леопольдо пожениться, но судьба распорядилась иначе, а теперь вот у нее появилась Луиза. Зная, насколько ревнив Леопольдо, Ангелика, в отличие от синьоры Полетте, не испытывала такой уверенности в том, что Леопольдо не оставит их, вернется и даже заберет назад в Италию. Ревность слепит глаза ревнивцу и заглушает голос его сердца. Обида и злость могут заставить Леопольдо как можно скорее убраться с острова. Что он, скорее всего, уже и сделал. А если почувствует укол совести, то всегда может успокоить совесть, сообщив властям о горстке людей на острове.

Время шло, но Леопольдо никак не давал о себе знать. Ангелика чувствовала грусть и только грусть от осознания того, что Леопольдо оставил ее на острове. Не было ни злости на него, ни обиды. Только смирение с судьбой и… и колечко на ладони, как напоминание о прошлом, прошлом, которое если уходит, то навсегда, поэтому вернуть его и пытаться не стоит. Но прошлое никогда не уходит просто так, оно всегда оставляет о себе память, как некую тонкую связь между ним и настоящим…

В сознание девушки ворвались голоса синьоры Полетте и синьора Дорети, нашедших некое утешение жизни вдалеке от дома в маленькой Луизе. Иногда Ангелике казалось, что они уделяют больше внимания ее дочери, чем она сама. Но так только казалось, как-никак, а большую часть времени они проводили вместе – общаясь, играя с Луизой, строя иллюзорные планы на будущее, хотя, понимали, что вряд ли у них есть какое-либо будущее вне этого острова, велением судьбы ставшего их домом. Вот уже неполные два года. О прошлом не думали, не вспоминали, слишком много в нем осталось боли, страданий. Цеплялись за настоящее, как голодный птенец за крошку хлеба, найденную его матерью – жадно, жаждуще.

Ангелика минуту-другую смотрела, как синьора Полетте и синьор Дорети играют с Луизой. Как же ей все же повезло, что они у нее есть. Заменили ей отца с матерью, дедушку и бабушку Луизе.