Томас Кенэлли - Дочери Марса

Тупее и придумать трудно — это войсковое выражение «Что же вы приуныли, ребятки?». Как не приуныть, если нас собрались скормить пушкам?

Двое в конце концов отозвались.

— У нас тут заседание комитета по вопросу уныния, сестрица.

Убогие попытки самоиронии.

— Вам и чай подавали, мисс? А когда сразимся в шаффлборд?

На воде показался медный бак непонятного назначения. Куб со стороной примерно в ярд. С ручками по бокам, больше похожими на короткие перила, за которые держались двое, оба в спасательных жилетах.

Одним оказался сержант Кирнан, а другого Салли не раз видела, но знала только в лицо. Оба с помощью перилок кое-как поддерживали плавсредство в состоянии не совсем устойчивого равновесия.

Онора окликнула их. Видимо, ей было приятно поплакаться самой, а не через посредников.

— Ничего похожего на то, о чем вы нам рассказывали, сержант Кирнан. Я имею в виду всю эту греческую чепуху. Такую холодину в Клифтон-Гарденс отроду не встречала!

И Кирнан улыбнулся! Ни больше ни меньше.

— Ну, так поругайте меня, сестра, — предложил он. — Злость придает сил!

Появление Кирнана оживило пейзаж. С ним пожаловала и надежда на лучшее. Даже вода, казалось, на полградуса потеплела.

Он поинтересовался, кто на плоту, Наоми перечислила. Двое раненых военных. И сестра Неттис. И еще трое наших солдат.

Наоми, которую Салли не могла видеть с воды, представила Кирнану список спасавшихся. Сама она наверняка занималась солдатом с осколочным ранением в голову.

— Этот молодой парень… Кажется, он умер.

Сержант, приподнявшись, резко повернулся. Он явно не хотел в это верить.

— Мисс, вы не ошиблись? — спросил он, и в голосе явно послышалась угроза.

— Сами проверьте пульс, — предложила Наоми. — Пульса нет.

— О, Джеми, — пробормотал сержант, убедившись в правоте слов медсестры. — О, Джеми!

— Его надо опустить в воду, — посоветовал Кирнан. — Мне так кажется.

— Да, — поддержала Наоми. — Только я сначала сниму с него спасательный жилет.

— «Он примет смерть победителя», — торжественно и скорбно проговорил сержант, — «и Господь Бог утрет слезы наши…» Это же мой племянник.

— И как мне поступить? — спросила Наоми.

— Опустите его в воду, — обреченно согласился сержант.

Было слышно, как Наоми и, вероятно, сержант возятся с умершим. Наоми убеждала сержанта помочь ей перевалить тело через край плота. Тело молодого человека, а лица не было — его снес осколок металлической палубы. И Наоми, и сержант считали, что его нельзя просто бросить в воду как мешок, и находившиеся на плоту солдаты помогли бережно опустить тело в воду. Несколько утешительных секунд тело держалось в воде почти вертикально с разведенными в стороны руками, лицом вниз. Через некоторое время оно стало погружаться и вскоре совсем исчезло из виду. Наоми и Кернан о чем-то говорили. Оцепеневший разум Салли не позволял ей вслушиваться в разговор. На плот тем временем подняли находившегося в полубредовом состоянии молодого человека, Кирнан и его помощник, оставив свой плавучий медный куб, уцепились за боковые канаты плота.

— Вы бы как-нибудь помогли ему, мисс, — попросил один из его друзей. — Он расшиб голову при прыжке.

Хоть и не видя, они почувствовали, как Наоми стала растирать его тело, а Митчи, явно в состоянии шока, нараспев повторяла:

— «Оберните меня кнутом пастушьим и одеялом и похороните глубоко-глубоко…»

Наоми была целиком поглощена ранеными, с готовностью взяв на себя роль командира. Перегнувшись через край плота, она приказным тоном велела:

— Салли, мы сию же минуту меняемся местами!

Ох, как же Салли этого хотелось! Но…

— Нет, — зло отрезала она. — Пусть Онора залезает на плот!

— Ладно, давай не упрямься, — не отставала Наоми. — Не время капризничать. Это не чаепитие.

— Нет, я уж здесь останусь. Навеки, — ответила Онора, широко раскрыв сине-зеленые глаза и цепко ухватившись за кусок каната. Это был ее конь или, если не сказать больше, ее спаситель.

— Онора, — стала настаивать Салли.

В конце концов Онору убедили, втащили на плот и стали растирать. Но просевший плот грозил теперь захлопнуться, будто огромная книжка, и Наоми соскользнула в воду, будто желая своими обнаженными ногами продемонстрировать оставшимся на плоту свою образцовую сговорчивость. И при этом ни она не охнула от страха, ни море не всколыхнулось от возмущения.

— Как вы там, ребята? Не заснули? — осведомилась она, стряхивая воду с волос. Видимо, режим бодрствования на плоту занимал ее больше всего.