Томас Кенэлли - Дочери Марса

— С сожалением вынужден сообщить, что железнодорожную линию только что разрушили в нескольких сотнях ярдов к западу. Боюсь, вам придется оставить свой багаж в кассе, которую я запру, — добавил он. — Придется идти пешком.

Они доложились Брайту и просили осмотреть раненых. К несчастью, у них не было с собой никакого оборудования. Салли бессильно смотрела на истекающего кровью мальчика со значком Стаффордшире кого легкого пехотного полка.

Некоторые пытались перевязывать солдат, пострадавших от осколков, платками и другими попавшимися под руку тряпками. Брайт резко приказал им встать и оставить свои сумки в кассе на вокзале. Они пошли вдоль путей, некоторые с кладью, а кто-то с пустыми руками. Ничто не отличало их от разбитых частей и бегущих французов.

Они довольно быстро одолели первую милю, а затем на переезде железной дороги появилась колонна из пяти грузовиков, пробиравшихся по грязи, к счастью, немного подсохшей за несколько по-настоящему весенних дней.

— Всем медсестрам в кузов, — распорядился Брайт.

Пока они неловко, как уж умели, забирались наверх, начало темнеть. Но сейчас никто и не ждал от них атлетизма.

Многие сразу же уснули под тентами грузовиков и через некоторое время проснулись от оцепенения. Они вышли в холодную весеннюю ночь на перекрестке, где находилось два британских эвакуационных пункта раненых. Старшая сестра разделила их на две группы и отправила половину на пункт к северу от дороги к толпившимся там медсестрам, а половину — на юг.

Салли и остальные, кого отправили на южный пункт, ждали в столовой для медсестер, пока проворная британская старшая сестра отдавала распоряжения санитарам принести для них в женский барак соломенные тюфяки и одеяла. Не теряя времени, им удалось кое-как помыться и перекусить какао с хлебом. Потом они пошли в барак и заснули, устроившись на полу между кроватей британок.

Утром, выйдя на улицу, чтобы помочь в палатах, они увидели новый батальон, в образцовом порядке двигающийся по дороге на Альбер. Они уже настолько успели привыкнуть к повсеместной неразберихе, что вид сотен идущих поротно солдат показался им потрясающим зрелищем. Первый раз с тех незапамятных пор, когда они были в Египте, они видели солдат, марширующих с более серьезными, чем учебные, целями. Они безукоризненно вышагивали под музыку. Но понимали, музыка вот-вот оборвется. От них исходило ощущение сплоченности как всей массы в целом, так и каждой ее частички. Стоящие у бараков и палаток британские медсестры говорили:

— Это ваши австралийцы!

То, что это ее соплеменники и что они так спокойны, вызвало у душе Салли и остальных что-то похожее на торжество — казалось, все это должно как-то остановить отступление союзников. Весна 1916 года еще оставалась временем надежд. Они достали носовые платки и принялись махать, не подозревая, что теперь это уже сделалось обычным средством ведения войны и выполнения боевых задач. Они побежали вниз, к дороге, махая и восторженно аплодируя, словно эта колонна была не просто частичкой армии или, лучше сказать, камнем, брошенным в пасть урагана, а окончательным ответом войне.

Леонора закричала:

— Привет, ребята!

И кто-то из солдат воскликнул:

— Господи, да ведь это австралийские медсестры!

И солдаты заорали, что идут охотиться на динго. И так зададут фрицам, что те и носа не высунут из землянок. Именно для этого они и прибыли из Бельгии (в разведке маршрутов, возможно, какую-то роль сыграл Чарли). Энергия и свирепость, исходившие от них, привели девушек в настоящее помешательство. Вчера — боль от вида беженцев и бессилие. А сегодня такое противоядие. Пошли грузовики, затем еще один батальон, и австралийцы кричали:

— Хорош отступать, девчонки!

Они выглядели такими свежими, потому что только что вышли из вагонов и были полны энтузиазма. Но будь они даже помешанные и плюющие в лицо реальности, их одержимость в то утро была просто необходима.

Последние солдаты и пушки на конной тяге скрылись вдали. Безумие медсестер ослабло и сменилось разумностью. А вдруг они видели лишь растопку для печи? Они потянулись назад через луг, чтобы снова заняться делом в палатах.

В тот же день многих английских медсестер пробросили в Дуллан, но Салли и некоторые другие получили разрешение остаться. Однако машины «Скорой помощи» не доставляли раненых, приехали лишь забрать вчерашних. А на следующее утро, несмотря на вдохновляющие признаки наступления, которые они наблюдали накануне, им снова приказали уходить, уложив выстиранное и еще влажное белье в чемоданы и стыдясь своих немытых тел. Но по крайней мере на сей раз удалось эвакуировать всех пациентов — либо в тыл, либо на кладбище у обочины дороги, ведущей в город, расположенного точно так же, как в Дёз-Эглиз.