Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

Вдруг он посерьезнел. Лицо его, бывшее несколько секунд назад восторженно-румяным, помрачнело и приобрело землистый оттенок.

– Слушай, Серега, а что ты сделал с иероглифом, который нарисовали тебе на дверях китайцы?

От неожиданности я икнул. Попробовал сделать вид, что не расслышал вопроса, но он повторил его вновь, добавив подробностей про десять тысяч долларов и девочек в белых гольфах. Все-таки я плохо представлял себе, с кем связался. Эти люди знали каждый мой шаг от рождения и до смерти как свои пять пальцев.

– Это были японцы, – попробовал я отшутиться. – А откуда ты знаешь об этом, если не секрет?

– От Теляка, – сказал он без тени смущения. – От кого ж еще? Я просто не понимаю, как ты смог отказаться от практически абсолютной власти над миром. Ты ведь мог согнуть в дугу и Теляка, и меня… Хоть кого… Хоть Батьку нашего… Хоть президента Обаму… Мог, да не стал…

– Я смыл эту надпись на автомойке в Минске, – сказал я как можно более беззаботно. – Поначалу распугал народ. Потом въехал на мойку и тщательно выдраил машину.

– Зачем? – удивился Макс.

– Как зачем? Эта штука вышла из-под контроля. Не я управлял ею, а она мной. Мне так не нравится. Да и тебе вряд ли бы понравилось.

– Темнишь ты, Сережа, – завершил свою мысль Шаблыка. – Наверняка оставил эту штучку на черный день. Срисовал, запомнил… Держишь всех в напряжении. Зачем ставить свою персону выше коллектива?

– Меня никто об этом не спрашивал, – сказал я, с грохотом поднимаясь со стула. – И вообще я забыл об этом. Понял?

– Ладно, не обижайся, – вдруг залебезил Макс. – Это я так, к слову. Что ты тут, кстати, делаешь?

– Жена попросила Шевцову передать банку варенья, – ответил я. – У нас жуткие запасы черники в этом году.

– Да? Я и не знал, что вы дружите. Ты домой?

Я отрицательно покачал головой, соврал, что должен заскочить на стройку в Наносы. Хотелось остаться одному.

Когда я приехал в Гервяты во второй раз, пан Блажек уже ждал меня у ограды костела. На разговор напросился я сам, но было видно, что ксендз тоже заинтересован. Он понимал, что знаний по общению с «мертвецами» у меня прибавилось, но старался избегать этой темы и как минимум не поднимал ее по телефону. В наших краях количество телефонных звонков с того света за последнее время резко увеличилось. Может, и Блажек стал жертвой этого явления.

– Рад вас видеть, Сережа. Вы вновь свежи и молоды. Не то что в прошлый раз…

– Ах, какой вы шутник… Скажите с ходу, пан Блажек, сатана – это персонифицированное существо или совокупность факторов?

Ксендз рассмеялся, широко раскрывая рот с отличными для его возраста зубами.

– Вас привел сюда этот вопрос? Образ дьявола в христианстве прописан довольно небрежно, но можно сказать с уверенностью, что это вполне конкретное существо. Другое дело, что круг его реальных полномочий и положение на небесах вызывают множество вопросов. Надеюсь, мы не будем говорить об этом в Божьем храме.

Он пригласил меня сесть на скамейку в саду перед костелом, в окружении беленых фигур католических пророков.

– Мы отремонтировались! Починили орган. Вы просто не узнаете помещения. В прошлый ваш визит здесь все было в лесах, известке, не правда ли?

– Только внутри… Когда я проснулся на этой лавке, решил поначалу, что приехал на бал к Золушке.

Блажек сладко вздохнул. Ему приятно было сидеть на солнышке, вытянув ноги в новых лакированных туфлях, и наблюдать за бликами на их сверкающей поверхности.

– Дьявол – это падший ангел, а вовсе не космическое зло, как вы изволите предполагать. Апостол Павел предупреждает, что иногда он маскируется, выдавая себя за Ангела Света, – продолжил ксендз как ни в чем не бывало. – Он – князь этого мира, но Христос затем и пришел, чтобы свергнуть его.

– Я слышал, пан Блажек, что Сатана имеет власть над смертью. Что люди умирают лишь по его вине.

– Разумеется, если грехопадение на его совести. Вообще у него много профессий: провокатор, шеф полиции, тюремщик, палач…

– Мы умираем, потому что были изгнаны из рая?

– Потому что согрешили. И потом были изгнаны.

– А если мы вновь вернемся в рай? Смерть будет преодолена?

Блажек задумался. Было видно, что мой монолог он воспринимает как наивный лепет. Он хлопнул меня своей расслабленной ладонью по коленке и воскликнул:

– В рай? А что… Давайте вернемся в рай… Была не была… Я думал, мы попадем туда только после Страшного суда. Фома Аквинский полагал, что в высшие области рая попали лишь Иисус и Мария. Нам же, многочисленным поколениям простых смертных, следует дожидаться Второго пришествия.