Алексей Камышинцев - Начало осени

— Хватит рисоваться. Спрячь… — Он глянул по сторонам. — И вообще ты с ним поаккуратнее… Деньги оставь у себя. Тут подходил Воруй Нога, зверя он видел, договорился. Приканаешь сегодня в три часа к «Ударнику», он тебе передаст сто грамм, ты ему тридцатник. Да гляди, чтоб менты на хвост не подсели.

— Знаю. — Лешка и в кармане продолжал ощупывать заветный нож. «Шага теперь без него не сделаю…»

— Понял? — спросил его о чем-то Ремез.

— А? — Леха оторвался от своих мыслей.

— Ну, сявка! — возмутился его приятель. — Я тебе чего толкую: прежде чем деньги отдавать, погляди, чего там Воруй Нога принесет. Ты гожий план от фуфела отличишь?

— А то! — Лешка обиделся. — Что я… Сам-то сегодня гожий план курил или фуфел?

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Ремез. — Давай-ка лучше еще папиросочку замастырим.

— Нет, мне надо…

— Для Галки своей тормозишь? — Ремез ухмыльнулся. — Больно она нуждается? Ее и без тебя есть кому подогревать. Да ведь там у тебя на пару папиросок оставалось.

Тут же, на лавочке, забили еще один косяк. Чуток прибалдели.

— Слушай, — повернулся Леха к Ремезу. — А чего это мы все зверей ждем? Собрать денег и махнуть самим в тот же хоть Хасавюрт, привезти дурешки сколь надо…

— Ха!.. — Ремез усмехнулся. — Так ты там и возьмешь! Посуди сам — план ведь на рынке не купишь. Это надо в аул ехать, туда, где они коноплю индийскую разводят и из пыльцы ее план делают. Из той вон, что в овраге растет, только фуфел замастырить и можно.

А сунуться в аул с твоей рязанской мордой — сразу спалишься. Станут они глядеть, как ты у них калым перебиваешь, как же! Если сами не прирежут, так ментам сдадут. Ты что ж думал: приедешь в Азию, надерешь мешок конопли — и домой, анашу делать? Нет, брат…

В ауле зверю кило хорошего товара обходится рублей в полтораста, а здесь он его с ходу за семьсот отдаст таким, как мы. Конечно, из килограмма тыщу башей навертишь, даже больше, если фуфела подмешать, но ведь их продать еще нужно. Зверю один раз рискнуть, а тебе — тыщу…

Лехе уже приходилось продавать анашу башами. Баш — небольшой конвертик из бумаги, куда всыпают планчику папироски на три-четыре. Стоит один баш — рубль. Могут продать семь башей за пять рублей и даже пятнадцать за десять, смотря по обстановке.

Самое трудное — не знаешь, кому продаешь. Милиция подсылает своих, а на лбу у него не написано, что он из конторы. Леха, как его и учили, рассовал десяток башей в носки. Торговали у цирка, там со всего города собираются по утрам и планакеши, и звери, и торговцы. К нему подошел белобрысый паренек, коротко спросил: «Есть?» «Есть», — так же коротко ответил Леха. Они прошли на Кировскую, под арку большого дома. Не глядя план никто не купит, дурных нет. Значит, надо его показывать, достав баш из носка, и все время по сторонам лукать — нет ли подозрительных? Не говоря уж о том, что и сам покупатель тебе подозрителен. Вот потому зачастую и стараются побыстрее столкнуть товар, хоть пять за семь, хоть пятнадцать за десять.

Как-то они шли через рынок втроем — Леха, Матвей и еще один плановой. Сзади догнали двое спортивного вида. Леха за те дни напряжения и страха уже, казалось, и затылком видеть выучился. Он шел в середине, а Матвей с плановым — по краям. Их-то и взяли, каждый опер по одному, а Леха как шел, так и шел на ватных ногах вдоль овощного ряда, никто его не тормознул. С тех пор Матвей на него зуб точит: почему, мол, тебя не взяли? Друзья в конторе есть? Только это он из-за Галки. Теперь пусть попробует сунется. Вот он, ножичек…

— Да вынь ты руку из кармана, — донесся как издалека насмешливый голос Ремеза. — Как маленький…

— Слушай, а правда, что Галка — Матвеева баба?

— Не знаю, ее спроси. — Ремез зевнул. — Одно скажу: если девка пьет, то она чужая, это запомни. А Галка твоя и пьет, и шабит, и даже колется.

— Как — колется? Я не знал…

— Ты вообще мало чего знаешь… Ладно, — перебил сам себя Ремез. — Деньги у тебя, вали к «Ударнику». Встретимся у цирка часа в четыре. И вот что, об этом деле никому ни звука, даже в Сотом. А с Матвеем ты поменьше базарь, он тебе живо козью морду заделает.

Матвей — друг Ремеза, они вместе были на малолетке. Но если Ремез похож статью на холерного вибриона из учебника биологии, то Матвей крепок, хоть и невысок ростом, широк в плечах. Волосы рыжие, и на широкоскулом лице много конопушек.

Галку же Леха впервые увидел на диком пляже. Собственно, это даже и не пляж, а так, места на бетонных плитах, которыми обложен берег Волги. Вроде как набережная.