Алексей Камышинцев - Начало осени

— Бери шафран! — Гришка тоже повышает голос.

Крокодил Гена молча кладет на прилавок деньги, забирает бутылку и уходит. Трезвый он смирный, а в подпитии буянит, ругается жестяным голосом и грозит всех вывести на чистую воду.

— Два вермута…

— Два сорок четыре.

По ступеням спускается маленькая женщина в скромном сером платье, с нею парень лет тринадцати с глиняным лицом, кисти рук торчат из рукавов пиджака.

— Вот, мам, здесь и возьмем бутылочку, — говорит он женщине.

— Да какую же? — В неживом свете подвала она с трудом разбирает этикетки.

— А вон, — показывает сын, — за два шестьдесят, большую.

— Уж очень дорого, — сомневается мать. — Зачем тебе большая, пьяный будешь.

— Я не всю… Я на завтра оставлю.

— Конечно, большую, — поддерживает парня Гришка. — Это дешевле выйдет, чем поллитру брать, да и вино в ней не такая гадость, как шафран.

— Сынок, дорого… — все еще колеблется женщина.

— Ладно, мам, пойдем в другой магазин, — мирно соглашается сын, — может, там чего будет…

— Ну зачем уж мотаться. — Мать вздыхает, разворачивает на прилавке чистый платочек, в нем аккуратно сложены пятерка, трешница и два желтых рубля. — До получки протянем. — Она заботливо укладывает темную бутылку в сумку.

Сын берет ее под руку, и они уходят.

Вваливается несколько мужиков в зеленых брезентухах, у одного на голове черный подшлемник с белой шнуровкой ото лба до затылка. Так, значит, у работяг начался обед. Теперь смотри в оба, не обслужи кого в спецовке. Запросто участковый из-за угла зырить может. Составит протокол, и плати, Гриша, еще полсотни.

Поэтому он не ждет, пока новые клиенты вытянут из карманов обеденные рубли и мятые трешницы, заявляет сразу:

— Сколько я вам говорил, чтобы вы в рабочей одежде за вином не бегали! Давай, давай, выходи! Как маленькие…

— Да нет никого, мы быстренько… — уговаривают они.

— Знаю я, как нет… Идите, идите, я уже устал за вас штрафы платить! Учить мне вас, что ли?

Работяг учить не надо. Сейчас у магазина сунут деньги любому покупателю, и он им вынесет все что нужно. Лови, участковый…

— Привет, Григорий. — Колька тянет пятерню через прилавок. — Как жизнь?

— Помаленьку… — неопределенно отвечает тот.

— Дай-ка водочки. — Колька протягивает деньги, ну точно, те бумажки заходивших недавно работяг. — А светленького у тебя нет? — показывает глазами за прилавок.

— Почему нет? Есть.

— Ага… Будем иметь в виду. — Прячет водку и уходит.

Не успевает Колька исчезнуть, как появляется Харя, спрашивает уже три бутылки. В течение часа они — то один, то другой — ныряют в подвал. Но вот наконец заходят оба, примащиваются с краю прилавка и не спеша начинают считать мелочь, вытаскивая ее изо всех карманов.

— Пять шестьдесят… три, — подытоживает Мишка. — Значит, возьмем два шафрана, и еще останется на раскрутку… Гриш, а Юрик сегодня не забегал?

— Нет, не видать его что-то. Совсем заработался…

— Давай один шафран возьмем, — предлагает Колька. — Может, подвернется кто… Зачем сразу набирать, магазин не убежит.

— Магазин-то не убежит, нам бы побегать не пришлось, — предусмотрительно замечает Мишка. — Я люблю, когда оно в животе у меня плещется, оттуда его никаким протоколом не выманишь.

— Ну, как знаешь… В меня все равно много не полезет, я не помню, когда жрал. Сломаюсь… На себя рассчитывай.

Небольшой участок на пустыре за новостройкой сплошь уставлен гаражами для легковушек. Есть тут и кирпичные, и блочные гаражи, но больше металлических. Синие, зеленые, красные… В одну вечно гонимую семью их объединяют надписи, сделанные где от руки, а где и по трафарету: «Убрать до… Решение исполкома от…» После «до» и «от» числа, месяцы, годы. На многих гаражах можно прочесть по три-четыре таких резолюции, причем первую от последней отделяет лет десять — пятнадцать.

Пахнет бензином, пылью, железом и помойкой. Между гаражами есть укромные закутки, где лежат побелевшие от непогоды и солнца обрезки бревен, старые автомобильные покрышки, дырявые ведра. В это время здесь спокойно, милиция обычно проводит рейды после шести вечера, когда рабочий день кончается.

Приятели свернули за темно-зеленый гараж, к своему всегдашнему месту. Они еще на подходе слышали голоса, а теперь и увидели сидящих там на ящиках из-под вина Крокодила Гену и незнакомого мужика пропойного вида. Мужик что-то говорил сидящему прямо, будто аршин проглотил, Гене, но тот его явно не слушал. Меж ними на захарканной земле стояли пустая бутылка и стакан. При появлении Хари и Кольки мужик замолчал, вопросительно взглянул на них, но, поняв, что это свои, расслабился.