Малькольм Лаури - У подножия вулкана. Рассказы. Лесная тропа к роднику

И вот снова явился он, искуситель, трусливый, всепагубный змей: растопчи же его, дурак безмозглый, будь достоин Мексики. Разве ты не преодолел реку? Во имя господа, погибни, И Хью действительно раздавил маленькую, уже дохлую змейку, распластанную на дороге, словно оброненный кем-то поясок. А может, то была ящерица.

Они ехали теперь по самому краю то ли большого, запущенного парка, то ли некогда пышной рощи высоких, горделивых деревьев. Они перешли на шаг, и Хью, придержав лошадь, несколько времени ехал один… Жеребята отделяли его от Ивонны, а она смотрела прямо перед собой застывшим, безучастным взглядом и, видимо, не замечала ничего вокруг. Ручьи были искусственно запружены; должно быть, некогда они орошали рощу, но теперь русла их заглушила палая листва — хотя многие деревья не осыпались, и на земле чернели густые, частые тени, — а по опушке разбегались тропы. В такую же тропу постепенно превратилась дорога, по которой они ехали. Слева послышалось громыханье поезда; как видно, где-то неподалеку была станция; скорей всего, она впереди, вон за тем холмом, над которым повисло белое облачко дыма. Но железнодорожное полотно с высокой насыпью проглянуло сквозь деревья справа от них; вероятно, здесь рельсы описывали широкую дугу. Они миновали иссякший фонтан подле развалин каких-то ступеней, полный сучьев и сухой листвы. Хью потянул носом: резкий, кисловатый запах, который он не сразу узнал, носился в воздухе. Казалось, они подъезжали к какому-то французскому замку. Полускрытый деревьями, он стоял как бы в центре большого двора, на опушке рощи, за высокой, обсаженной кипарисами стеной с массивными воротами, распахнутыми им навстречу. Ветер выдувал за ворота пыль. «Cerveceria Quauh-nahuac» [101] «Пивоваренный завод Куаунауак» (исп.). . Эти белые буквы Хью увидел теперь на стене замка. Он окликнул Ивонну, сделал ей знак остановиться. Итак, замок оказался пивоварней, но весьма необычной на вид — словно она еще смутно хотела стать ресторанчиком под открытым небом и распивочным заведением. Посреди двора стояли круглые столы (скорей всего, на случай, если нежданно нагрянут полуофициальные «дегустаторы»), почернелые, замусоренные листьями, под сенью могучих деревьев, чуть похожих и на обычные дубы, и на тропические растения, не слишком древних, но будто овеянных седой стариной, словно их собственноручно посадил тьму веков назад какой-нибудь император, который вскапывал землю лопаткой из чистого золота. Под деревьями, где они остановились, играла с броненосцем маленькая девочка.

Из пивоварни, которая вблизи выглядела совсем по-иному и скорей напоминала мельницу — причудливая, вытянутая в длину, странно грохочущая, словно внутри действовали мельничные жернова, испещренная зыбкими, отброшенными близким ручьем солнечными бликами, какие играют на мельничном колесе, — вышел, распахнув дверь, за которой на миг мелькнули работающие машины, живописно одетый человек в фуражке, похожий на лесника, неся две кружки немецкого пива, накрытые шапками пены. Хью с Ивонной не спешились, и он, подавая кружки, поднял их выше головы.

— Боже, оно как лед, — сказал Хью. — Но мне нравится.

Пиво оказалось забористое, с легким привкусом металла и земли, как у чистого глинозема. Оно было такое холодное, что обжигало губы.

— Buenos dias, muchacha [102] Здравствуй, девочка (исп.). .— Ивонна, опустив кружку, улыбнулась девочке с броненосцем. Мужчина, похожий на лесника, прошел за дверь, к машинам; он плотно закрыл дверь, словно задраил люк корабельного трюма, и грохот стал глуше. Девочка присела на корточки, не выпуская броненосца из рук и с опаской поглядывая на собаку, которая улеглась в сторонке и не сводила глаз с жеребят, разгуливавших на задворках пивоварни. Едва броненосец пускался наутек, словно катился на крошечных колесиках, девочка хватала его за длинный, как хлыст, хвостик и опрокидывала на спину. Каким поразительно смирным и беспомощным становился он сразу! Вот она перевернула его на брюхо и снова отпустила этого некогда свирепого хищника, который за миллионы лет выродился в такую жалкую тварь. — Cuänto? [103] Сколько? (исп.). — спросила Ивонна.

Поймав броненосца, девочка ответила тонким голоском:

— Cincuenta centavos [104] Пятьдесят сентаво (исп.). .

— Надеюсь, ты не собираешься его покупать?

Хью — похожий на генерала Уинфилда Скотта, подумал он про себя втайне, после перехода через ущелья Серро Гордо — сидел, закинув одну ногу на лошадиную холку.