Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

После смерти отца молодую послушницу ждали новые испытания. На нее заявила свои права ее тетка, нижегородская помещица. Старушка без памяти любила свою племянницу и стремилась сделать ее счастливой. Увы, именно любящая тетушка причинила Александре много скорбей, забрав ее из обители и пытаясь заинтересовать светской жизнью. Но Александра выдержала и это. Не сумев сломить волю юной племянницы, тетушка скрепя сердце согласилась отпустить ее в монастырь – правда, не обратно в Алексеевский, а в нижегородский Крестовоздвиженский, ведь в таком случае старушка хоть изредка могла видеть любимую племянницу…

В Крестовоздвиженском монастыре послушница Александра несла послушание в рукодельной, заведовала ризницей, а когда ее постригли в рясофор с именем Надежды, получила послушание сборщицы. Из главы, посвященной хозяйственной деятельности женских монастырей, читатель помнит, что это послушание требовало от тех, кто выполнял его, умения общаться с людьми, терпения и смирения, – поскольку находились люди, которые не только скупились на пожертвования, но еще и оскорбляли и унижали сборщиц.

В течение девяти лет инокиня Надежда ездила по российским городам и весям, собирая пожертвования для своего монастыря. Дважды – в 1835 и 1842 годах, – она посетила и Архангельск. Во время последнего из этих посещений с ней и произошел удивительный случай, после которого скромная инокиня стала игуменьей Холмогорского монастыря.

В ту пору Холмогорский монастырь переживал тяжелые времена. Его хозяйство находилось в упадке. Монастырские земли сдавались в аренду местным крестьянам. На скотном дворе оставалось всего лишь несколько коров и лошадь. Кельи ветшали, в полуразрушенных храмах из иконостасов выпадали иконы. Монахини и послушницы были вынуждены сами зарабатывать себе на пропитание, занимаясь рукоделием. Иногда в поисках работы они отлучались из монастыря на несколько дней кряду, причем некоторые из них настолько привыкли к такому житью, что сопротивлялись любой попытке настоятельницы улучшить дисциплину в обители.

Не сумев сломить волю юной племянницы, тетушка скрепя сердце согласилась отпустить ее в монастырь – в нижегородский Крестовоздвиженский…

Безусловно, что старушке-игуменье Александре, управлявшей в то время Холмогорским монастырем, было просто-напросто не под силу навести в нем порядок, – вернее, возродить монастырь. И вот, когда инокиня Надежда в 1842 году вторично приехала в Архангельск «за сбором», на нее обратил внимание епископ Архангельский и Холмогорский Георгий (Ящуржинский), давно подыскивавший для Холмогорского монастыря новую настоятельницу.

Инокиня Надежда не искала игуменства. И ее встреча с епископом Георгием произошла только потому, что, оказавшись в чужой епархии, она должна была взять благословение на сбор пожертвований у тамошнего епископа. Расспрашивая инокиню Надежду о том, не найдется ли в Крестовоздвиженском монастыре опытной монахини, способной возродить пришедший в упадок монастырь, владыка все больше убеждался, что в ее лице Бог послал ему именно ту монахиню, которую он давно и безуспешно искал. После этого он стал ходатайствовать перед епископом Нижегородским Иоанном о переводе инокини Надежды в Архангельскую епархию – и получил согласие.

Дальнейшие события могут показаться современному читателю более чем странными. Казалось бы, инокиня Надежда должна была обрадоваться, узнав о своем неожиданном возвышении. Ведь разве не «улыбкой судьбы» можно было бы считать игуменство? Куда уж выше для монахини, куда уж почетнее? Однако когда инокиня Надежда узнала о том, что ее ожидает настоятельство, она заболела от горя. Ведь для нее должность игуменьи была прежде всего послушанием, причем намного более трудным, нежели топка печей или сбор пожертвований. Прежде она отвечала только за себя, а теперь должна была принять на себя ответственность за многих сестер, порученных ее попечению, стать им матерью не просто на словах, но и на деле. Возможно, она сомневалась и в том, удастся ли ей возродить монастырь.

Но мать Надежда была настоящей подвижницей – она не сочла себя вправе отказываться от послушания, данного ей через архипастыря Самим Богом, поэтому беспрекословно покорилась новому призванию. 22 декабря 1843 года она была пострижена в мантию с именем Агнии. А 20 января 1844 года вместе с одной из нижегородских монахинь, а также юной послушницей – впоследствии ставшей игуменьей Шенкурского монастыря матерью Арсенией, – прибыла на Север. 19 февраля мать Агния была возведена в сан игуменьи.