Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Что с вами? – спросила я.

Без сомнений, это был адвокат!

– Я раб Божий… – запел юродивый: – Покайтесь, дети мои…

– Леонид Игнатович! Опомнитесь! Очнитесь! Вы меня узнаете?

Адвокат совсем заблажил:

– Угодья свои отдал я попу… Все церковь святая себе забрала…

– Угодья?!

Взгляд приобрел некоторую осмысленность, и адвокат зашептал:

– Квартиру и машину! Ибо каюсь я в грехах, а иначе без пожертвования грехи не отпустят.

– Да вы с ума сошли! Бросьте цирк! Идите домой!

– Божий приют теперь кровля моя, – так же тоненько пропел адвокат, простирая руки к прохожим с целью разжиться монетками.

– Кто нарядил вас в одежды монаха?

– Батюшка, – сквозь зубы процедил адвокат. И отвернулся: – Грех мой велик!

– Я вызову санитаров, если вы не объясните, что происходит.

– Нет! Нет! – замахал на меня испуганно Леонид Игнатович. – По доброй воле я постриг взял.

– Что вы сделали?

Адвокат поманил меня за конский каштан, росший у храма. Густые ветви дерева скрыли нас от солнца.

– Грешником я был, – нараспев сказал адвокат. – Помните мое увлечение магией?

– Говорила я вам: выбросите сатанинские книжки в помойку!

– Не послушался, ангел мой. Согрешил так, что земля содрогнулась. Ритуал магический на кладбище проводил. Решил оживить давно умершего деда. Три дня не ел, не пил, только заклинания читал, сидя верхом на могиле. В дудочку дудел, призывая деда показаться из последнего своего пристанища.

– Неужели оживили? – хихикнула я.

– Нет! Не удалось. Но на третий день прямо передо мной соткался из воздуха покойный дед и погрозил кулаком.

Мой смех огласил улицу, я даже ногами затопала от удовольствия:

– Молодец дед!

– Конечно, конечно, – поспешил согласиться Леонид Игнатович. – Но после увиденного меня окатило холодным потом, и я побежал через кладбище как полоумный. Плакал! Стенал! Иконы в церковной лавке купил! Просил защиты у святой Девы Марии и других праведников! Только с тех пор деда вижу, и ругается он на меня скверными словами за ухищрения мои. Поэтому я к батюшке и пошел. Батюшка выслушал, посоветовал машину и квартиру церкви пожертвовать, а самому служение принять, что я и сделал. Раньше, бывало, ежедневно пять раз питался, то картошечку, то каши разные, а сейчас утром просфора и вечером просфора. Просфору велят водой запивать.

– Просфора?!

– Просфора – тонкий хлебец православный, такой крошечный, что едва в ладошку умещается.

– Долго вы так живете?

– Скоро месяц будет.

Адвокат хотел еще что-то сказать, но вдалеке показалась внушительная фигура священника с золотым крестом, и, начав нести совершеннейшую ахинею, несчастный кинулся от меня и убежал прочь.

Дома, когда я размышляла над неожиданной встречей, позвонил Луковица и попросил найти его сыну работу.

Сын Луковицы служил на границе Чечни, а затем его признали негодным для работы в милиции и попросили крупную взятку.

– Продавец книг – это круто! – завершил просьбу Луковица.

– У нас один предает другого ради карьеры, две надсмотрщицы, бухгалтер с тройной бухгалтерией и директор по имени Эверест!

– Вы, я вижу, так и не поняли, где оказались, – воскликнул Луковица. – Здесь по-другому не живут! Вы, Полина, еще в хорошее место попали.

– Неужели? – удивилась я, лежа вверх ногами, чтобы вспухшие вены немного присмирели.

– Мать тоже в магазине?

– Да, безо всяких прав, без договора, в любой день могут выгнать. От зарплаты воруют половину, а работает она за четверых.

Луковица задумался, а затем все-таки повторил просьбу:

– Сыну очень нужна работа. Помоги.

Я обещала спросить директора.

– Мы опубликовали твою статью об оклеветанных соседях. Ты видела?

– Да. Когда делали вставку обо мне, напутали и вместо того, чтобы написать, что я получила осколки из-за обстрела российской ракетой мирного грозненского рынка, напечатали: «чеченский теракт на рынке». То есть все-таки приправили текст ложью.

– Это все Шишкин, – перевел стрелки главный редактор. – А мы люди маленькие!

Мама покачала головой, издали слушая разговор. В ее руках была новая, совершенно ненужная книга. Днем, убирая, она листала ее на полке. Директор, проходя мимо, подскочил к матери и вырвал у нее из рук эту книгу.

– Я вам не позволю тут читать, – сказал Эверест.

Характер мамы известен. Она тут же купила ее за последние копейки. Эвереста это разозлило до такой степени, что он ударил кассу у входа, а потом с проклятиями долго потирал ушибленную ногу.