Полина Жеребцова - 45-я параллель

Я люблю пить чай, заваривая его, как принято у нас в Чечне: вначале заварной чайник ошпаривают кипятком, для того чтобы фарфор согрелся. Потом кипяток выливают, а на дно чайника насыпают душистые гранулы и вновь наливают кипяток, напоследок укутав чайник кухонным полотенцем. Чай получается ароматным, насыщенным и необыкновенно вкусным.

В поисках полотенца я открыла дверцы навесного шкафа и обомлела: рядом с чашками стояла музыкальная шкатулка.

«Динь-динь-динь, – пропела она, едва я крутанула ручку. – Динь-динь-динь…» Внутри завертелся белоснежный единорог с золотыми копытами. Я убрала шкатулку в шкаф.

Какому автору удается встретиться с персонажами своих произведений? Узнать их горести и увидеть в них свет? Я сотворю из жизни – искусство, описывая всех, кого встретила на пути. Мой дневник сохранит каждую из историй.

– Знаешь, я правда считаю тебя своей сестрой.

Обернувшись, я увидела Николя.

Он стоял в проеме кухни, поправлял рубашку и смотрел на меня. В его огромных зеленых глазах, обрамленных густыми черными ресницами, было столько великолепия, что я задохнулась от нежности.

– Никогда и никому не позволю тебя обидеть, – сказала я, обнимая его.

Каштановые волосы Николя, пропахшие ягодами можжевельника и сандала, сережка в виде ладьи, аромат классического «Kenzo» – все стало родным и важным для меня, стало частью моего мира.

Между нами не возникало двусмысленности: ему не нравились девушки в обычном понимании, а я принимала его таким, каким он был.

Расскажи мне парни свою историю в самом начале, вряд ли мы подружились бы: связывающие меня путы строгого воспитания, запрещающего любить и выставлять свои чувства напоказ, порицание минимального отклонения от допустимой «нормы» уничтожили бы все прекрасное.

Но сейчас, слава Богу, все было иначе.

– Ты можешь рассказать о нас маме, если хочешь, – прошептал он. – Я думаю, она поймет.

– Сомневаюсь.

Мама, проснувшись, вытряхивала в коридоре Фросин плед.

– Торт остался? А орехи? Когда завтрак? – бодро крикнула она.

Я приготовила чай с лимоном и медом.

Из большой комнаты вышел Захар, а за ним выбежал симпатичный крысенок Локи и, вскарабкавшись на подоконник, схватил лапками печенье с кремом.

Мы пили чай со сладостями и желали друг другу счастья в Новом году.

– Ты обещала фотографии, – напомнил Николя.

– Принесу!

– Король-Эльдар временно разрешил пожить здесь, – сказал Захар. – Раз в полгода он выгоняет нас на улицу. Чтобы мы искали себе жилье и оплачивали его.

– Приучает к самостоятельности, – уточнил Николя.

– Так вот почему вы жили в подъезде, – догадались я и мама.

Весь праздничный вечер я провела в роли фотографа, и, конечно, мне не терпелось поделиться своими работами. Мы договорились встретиться через несколько дней.

Забрав компьютер, в который наконец была внедрена операционная система, мы с мамой уехали.

На улицах транспорта не было. Прохожие пели песни и шутили, возвращаясь с ночных гуляний. Дома нас заждались кошки. Они терлись об ноги, урчали, а котенок Вася лизал нам руки шершавым язычком.

Грустно было думать о том, что наша семья осталась без средств: отдел игрушек закрылся, убирать подъезды больше не требовалось.

Надвигалась еще одна проблема: нужно было выписываться от Любови Андреевны, из жилья, которого я никогда не видела.

– Пойду поздравлю Виктора и Диану! – сказала мама.

Воспользовавшись ее отсутствием, я включила диск, подаренный Николя. На нем был фильм Херардо Вера «Вторая кожа» об отношениях между двумя мужчинами. Николя клялся, что смотрел его в оригинале на испанском языке.

В фильме рассказывалась нежная и грустная история любви.

Николя захотел, чтобы я через призму своих шаблонов посмотрела на то, что так важно для него.

В фотоателье пленку проявили четвертого января. И я не стала медлить, отправившись по известному адресу. Дверь в квартиру Николя открыла Фрося. На плече у нее сидел Локи.

– Говорят, ты знаешь секреты, – сероглазая девушка улыбнулась.

– И тебе здравствуй!

– Ты справляла Новый год в нашей квартире?

– И спала в твоей постели, – засмеялась я.

Фрося замерла.

Наверное, Николя не предупредил ее об этом.

– Классно рисуешь, – сказала я, чтобы разрядить обстановку.

– Ты еще и в бумагах рылась?

– Да, – призналась я.

– И как? На самом деле хорошо рисую?

– Просто отлично! Я влюбилась в рисунок «Сквозь миры», где дух монаха встречает у райских врат падшую деву.