Полина Жеребцова - 45-я параллель

Николя начинал жалеть, что вызывался сопровождать спутника.

О чем думал Клоп, неизвестно, но, судя по выражению лица, он сильно хотел спать и периодически стряхивал с себя сновидения, делая головой резкие движения, как собака, которую обрызгали из шланга ледяной водой.

Остановка была выкрашена в коричневый цвет и представляла собой прочный металлический каркас. Внутри стояла скамейка из железа, которая летом всегда была грязная, потому что хулиганы забирались на нее ногами, весной и осенью – мокрая, а зимой – обледеневшая. Никто там не сидел, а скамейка была как символ заботы государства о народе.

Цвет остановки особенно врезался в память Николя. Внутри их ждал парень в светло-зеленой куртке, не сочетающейся с ненастной погодой. Его прическа была небрежной, и Николя не мог понять – это от ветра или такая модная стрижка. Часть светлых кудрей падала на правую щеку, а слева волосы казались намного короче.

Когда они подошли ближе, парень, стоявший полубоком, повернулся к ним, и Николя увидел, что куртка на нем расстегнута, а под ней ярким пятном выделяется желтая майка с листком конопли.

– Захар, – сказал парень и протянул руку.

У него была белозубая улыбка и широкие скулы, какие бывают у сильных мужчин. Николя почувствовал, что сердце екнуло и покатилось, а он не в силах догнать его и поймать.

Терпкий аромат духов, высокий рост, большие синие глаза и ямочка на подбородке не давали повода сомневаться в судьбоносном знакомстве.

Но Николя все прошляпил.

Он застыл, словно истукан, рассматривая Захара.

Пока Николя приходил в себя от неожиданной встречи, парни уже попрощались.

Очнулся он оттого, что Клоп стукнул его ногой в тяжелом ботинке и сказал:

– Пора, возвращаемся!

– Как?! – в ужасе вскричал Николя, к которому, наконец, вернулся дар речи. – Где этот человек?

– Какой человек?

– Тут стоял. С тобой. Денег дал! – возбужденно размахивал руками Николя.

– Ушел уже.

– Как ушел?! Телефон? Адрес? Как найти?!

– Имя знаю. Остальное спрошу у друзей, – уклончиво пообещал Клоп.

Назад они шли приободренные.

Клоп радовался, что появились средства, а Николя даже не помнил, как они добрались до дома. Он не заметил, что ураган стих на обратном пути и более им никак не препятствовал.

После сытного ужина компания, проживающая в квартире, буянила. Парни подрались из-за сигарет, девицы, истерично визжа, их разнимали.

Соседи опять звонили в милицию, которая не приехала, а Николя сидел в углу и размышлял.

Ему хотелось, чтобы шум прекратился и наступила тишина, такая глубокая, какая бывает в безлюдных местах, у сине-зеленых озер. Имя Захар ничем не могло помочь. Клоп заявил, что не хочет звонить своему бывшему парню, потому что брал взаймы, а номер Захара по ошибке удалил. Когда Николя напомнил про обещание, Клоп вначале его послал, а потом пообещал избить.

Люди, окружающие его, стали невыносимыми.

Впервые за много месяцев Николя не притронулся к алкоголю, не покурил травку, не понюхал клей, которым дышали девушки, выдавив его из тюбика в пакет и надев пакет на голову. Им хотелось цветных мультиков, и жертвы токсикомании не жалели на их просмотр ни времени, ни сил.

Лежа на ковровой дорожке, Николя слушал стоны и охи, которыми в ночное время наполнялись коридор и комнаты: в оргии участвовали все желающие. Пару раз к нему подползал Клоп, любитель БДСМ, и гей Олежка, но Николя отходил их подушкой и так злобно наорал, что они ретировались в другую сторону. Николя свернулся калачиком и неожиданно дал себе обещание, что сумеет разрушить все, что создано тьмой. Потому что такая жизнь не является его мечтой. Он боялся одиночества и бежал от него, но влез в грязь, откуда, казалось, не выбраться.

Обитатели нехорошей квартиры обычно просыпались в полдень. Это было самым ранним утром для ценителей ночи.

Накрасившись и обругав тех, через кого приходилось перешагивать, чтобы найти свою одежду, Фрося ушла с новой подругой в бар.

Пару раз загремели пивные банки, на которые кто-то наткнулся в коридоре. Судя по шуму, упала и разбилась бутылка алкоголя. Николя встал, прошел в ванную комнату и глянул в зеркало.

Вот и все. Требовалось совершить мужской поступок.

Вода вернула бледным щекам румянец и заставила зажмуриться, а потом резко открыть глаза. Мягкое прикосновение полотенца напомнило руки бабушки. Умывшись, Николя почувствовал себя другим человеком.

Он взял деревянную швабру и, открыв дверь, ударил ею в пол: