Имре Уйвари - Особенный год

— Я поговорю сегодня с командиром полка, может, он и отпустит вас домой на несколько дней, — сказал я Андрашу.

Полковник действительно разрешил отпуск, и Андраш уехал домой вечерним поездом.

На следующее утро ко мне пришел лейтенант Секереш и попросил, чтобы я поменял очередность и дал отпуск солдатам его взвода.

— Напрасно просите, сейчас очередь другого взвода.

— Мы с ними уже договорились поменяться, — ответил Секереш.

На следующий день несколько солдат из взвода лейтенанта Секереша пришли ко мне с просьбой отпустить их в краткосрочный отпуск.

— Да что на вас нашло?! — удивился я. — Подождите недельку и тогда получите отпуск.

И тут в канцелярию вошел еще один солдат. Он отдал честь, открыл рот, но ничего не сказал.

— Ну, что у вас, выкладывайте, — проговорил я. — Почему вы молчите? Уж не захотели ли и вы в отпуск? Говорите же!

Забыв о том, как нужно докладывать начальнику, солдат попросту заявил:

— Мы, товарищ капитан, хотели помочь Часару. Договорились, что по очереди отработаем в кооперативе по нескольку дней: пусть у его жены будет побольше трудодней. Вот поэтому и хотим…

Солдат смущенно замолчал. У меня перехватило горло. Я невольно вспомнил случай, когда ребята сделали подарок жене Шевеллы.

— Товарищ капитан, мы же хотим сделать как лучше. Почему бы нам и не пожертвовать своим отпуском ради товарища?

— Хватит! — крикнул я и пошел к командиру батальона, чтобы все рассказать ему.

— Бравые ребята, ваши солдаты, очень добрые, — похвалил моих парней комбат. — Если бы в каждом взводе была такая дружба, вот было бы хорошо!

В один прекрасный день взвод лейтенанта Секереша, возглавляемый командиром, с песней направился на станцию.

Вечером того же дня Секереш позвонил мне по телефону и сказал:

— Ну и удивились же жители села, когда мы туда приехали. А когда узнали, зачем мы пожаловали, от радости не знали, как нас поудобнее разместить. Жена Часара говорит, что даже не предполагала, что на свете столько добрых людей. Трое суток мы пробудем здесь…

И хотя я уже имел возможность убедиться в том, что солдаты всегда готовы помочь товарищу, я все же не представлял, что они способны на такое. Например, мне было трудно представить, чтобы Антал Калиста, в общем-то хороший человек, но очень жадный по натуре, согласился пожертвовать частью своего отпуска, лишь бы помочь товарищу. Или взять флегматичного Тимара, или же над всеми подсмеивающегося Лакатоша, а не то вечного сачка Репаши. Любопытно, как это они согласились?

На третьи сутки я поехал проведать взвод Секереша. Солдат я застал в поле, где они косили пшеницу. Когда я увидел их за этим занятием, сердце мое переполнилось радостью.

Мне было немного неудобно перед Шандором Хайду, который еще в апреле рассказывал мне о том, что в косовицу его будет сильно недоставать дома, так как старик отец один никак не управится с тяжелыми работами. Какое же я почувствовал облегчение, когда он, увидев меня в поле, сказал:

— Дома отцу зять поможет. Отец меня поймет. Здесь никак нельзя было поступить иначе.

Ко мне подошел председатель кооператива и негромко сказал:

— Я за свою жизнь много чего повидал, но такое встречаю впервые. Признаюсь откровенно, что я на это не рассчитывал. Я, разумеется, знал, что солдаты — народ дружный, но не думал, что они, как один, стоят за товарища…

Конец лета выдался холодный и дождливый. Много дней подряд на полевых занятиях солдаты месили сапогами грязь, на чем свет ругая погоду.

Когда я был еще мальчиком, у меня сложилось впечатление, что солдаты — это от природы смелые люди, которые никого и ничего не боятся. Как изменились мои представления с тех пор, как я стал командиром-воспитателем! Воспитывать солдата — дело нелегкое: приходится считаться с его мыслями, настроениями, нужно знать, чем он живет, о чем мечтает, как живут его родные. Подчас приходится переписываться с его семьей, с предприятием, на котором он работал до армии.

Командиру самому приходится показывать пример солдатам, вместе с ними идти по грязи, жариться под нещадно палящим солнцем или же лежать в снегу на морозе.

Когда и как человек становится настоящим солдатом? Ответить на этот вопрос нелегко. Вот взять хотя бы рядового Антала Лукача. Осенью он решил увильнуть от службы в армии и притворился идиотом. Скажу откровенно, я не видел, чтобы он особенно старался или активничал. Однако спустя год я сам уже начал забывать о том, что он хотел сбежать от нас. И если бы меня кто-нибудь спросил, когда же он изменился, я не смог бы ответить на этот вопрос. Возможно, уже тогда, когда я уличил его в симуляции. Или, быть может, позднее, когда он почувствовал, что мы заботимся о нем.