Имре Уйвари - Особенный год

— Правда…

Стало тихо. Я ждал продолжения разговора.

— Закуривайте, товарищи, — предложил я, чтобы сделать обстановку менее официальной.

— Товарищ капитан, я вам раньше не говорил об этом, а сейчас скажу, — начал Токоди. — Прежде чем дежурный в тот раз увидел рядового Надя плачущим в умывальнике, я нашел у него патроны.

— Хорошенькое дело! И вы мне об этом только сейчас говорите? А если бы он зарядил автомат? Об этом вы не подумали?

— Я думал, это пустяки. Он мне сказал, что нашел их. Я отобрал у него патроны и отдал дежурному. А когда выяснилось, что он хотел сделать, я испугался.

— И тогда ничего не сказали?

— Не сказал…

— Нужно было хоть с ним поговорить.

— Знаю, — тихо сказал Токоди. — Я поэтому вам сегодня и сказал об этом.

Ефрейтор Хайягош пододвинул ко мне свой стул с таким видом, будто хотел сообщить какой-то секрет.

— Не знаю, что будет с этим Хайеком, — начал он.

— Как что будет? Солдат будет, не хуже других.

— Вряд ли. Вы, товарищ капитан, о нем еще многого не знаете. Я вам не говорил, не хотел расстраивать. Мы уж с лейтенантом Крижаном вдвоем переживали.

— С Хайеком что-нибудь серьезное? — спросил я, хотя мне давно было все известно об этом солдате. Еще во время первой тревоги он потерял оружие. Хорошо еще, что солдаты подобрали оружие и ЧП не случилось. Я наказал солдата, хотя и знал, что многого я этим не достиг. Сейчас я не стал перебивать командира отделения, потому что надеялся услышать что-то новое о Хайеке.

— На прошлой педеле я из-за него чуть со стыда не сгорел.

— Вы? Почему это?

— Хайека назначили посыльным в штаб. Потом, смотрю, идет писарь Бекеши и ищет меня: «Пойдем, дружище, достанем чего-нибудь поесть». «Поесть? Зачем? Я не голоден», — ответил я ему. «Не тебе, балда ты этакая! — разозлился Бекеши. — Комбату, ужин которого слопал твой Хайек».

— Да как он посмел?! Чем объяснял?

— Я его тоже об этом спрашивал, товарищ капитан. И знаете, что он мне сказал? Командир-де обязан заботиться о своих подчиненных, а он в тот момент был голоден, вот он взял да и съел ужин комбата.

— Случай действительно не из приятных, — согласился я с Хайягошем.

— И голоден он вовсе не был, это я точно знаю. Просто он бессовестный. Мне не раз хотелось задать ему хорошую трепку.

— Этого ни в коем случае не делайте.

— То же самое мне и лейтенант Крижан говорил; «Наберись терпения, Хайягош, а то ты все испортишь. Позже ты не сможешь уделять ему столько внимания». Я бы сам ему помог, но он не хочет. Тогда я попросил Верля, у которого железные нервы, присмотреть за Хайеком. Кровати их стоят рядом. Я с тех пор всегда стараюсь назначать их в наряд вместе.

— Ну, и есть результат?

Хайягош улыбнулся, а все засмеялись.

— Пока толку мало…

— А Халас как себя ведет? — спросил я у Балатони.

— Еще как исправился! — ответил вместо Балатони командир отделения Халаса.

— Что ж, я очень рад этому, — сказал я. — Значит, есть все-таки средства, с помощью которых вы можете влиять на подчиненных.

Все молчали, думая, видимо, о том, что средства-то есть, но применить их на практике не так-то легко.

Я знал Балатони как очень откровенного человека, но на этот раз и он удивил меня своим признанием.

— Несколько дней подряд я не брал на занятие противогаз, — сказал он. — Погода плохая, чистить его некогда. Пусть, думаю, полежит в пирамиде. А вчера заметил, что Бенчик и Юхас тоже «забыли» взять с собой противогазы на занятие. Спрашиваю одного, где его противогаз, а он мне и отвечает: забыл, мол, а сам так ехидно улыбается, словно хочет сказать мне, что ведь и у меня его нет.

— Этого можно было ожидать, — заметил Хайягош. — Дурной пример заразителен.

— Не только дурной, но и хороший тоже, — вступил в разговор ефрейтор Хетеи. — На прошлой неделе у нас во взводе проводили соревнование по бегу. Нужно было пробежать восемь километров по мокрой земле, по грязи. После шести километров подбегает ко мне Андраш Часар и, запыхавшись, говорит: «Товарищ ефрейтор; я больше не могу!» Я знал, что, если он сойдет с дистанции, отделение окажется на последнем месте. Я решил, что не имею никакого права разрешить ему не бежать, а то он привыкнет к поблажкам и всегда будет пасовать при первой же трудности. Я забрал у него карабин и побежал рядом, подбадривая. Он приноровился к моему темпу и уже через полкилометра попросил у меня обратно свой карабин. Я отдал, и он успешно добежал до казармы.

Младшие командиры так разоткровенничались, что я едва успевал их выслушивать. Это очень важно для командира — уметь внимательно слушать своих подчиненных.