Имре Уйвари - Особенный год

Получив приказ, он сначала как бы спрашивает самого себя: «Что я сейчас должен делать?.. Вот то-то и то-то…» И только после этого он начинает действовать. Но в критической обстановке такого, даже самого маленького, промедления достаточно, чтобы произошла катастрофа. При тех скоростях, на которых мы сейчас летаем, десятая доля секунды и та имеет важное значение…

Словом, приказал я ему сбросить газ, а он несколько запоздал выполнить эту команду. Но я-то сам газ убрал, и получилось так, что он обошел меня и оказался впереди. Заметив, что он меня обогнал, парень испугался и чуть было не врезался в меня при облете.

Я ему крикнул: «Полный газ!» И он от страха дал такой газ и промчался по бетонке с огромной скоростью, так что едва не задел машины, которые стояли в ряд на летном поле. К счастью, аварии не произошло…

Заранее подготовить себя к действиям в такой обстановке нельзя. Все здесь зависит от того, способен ли летчик в создавшейся ситуации действовать четко и быстро или не способен. В той ситуации я лично уже ничего не мог сделать, так как скорость у меня была небольшая, а на такой скорости никакого маневрирования не проведешь. Мне ничего не оставалось, как дать ему команду «Полный газ!», чтобы хоть немного увеличить разрыв между нами.

— В то время ты был уже опытным летчиком, ну а что должен делать молодой пилот?

— Слиться с машиной и заставить ее повиноваться. Если он это сделает, то все обойдется благополучно. Это я исходя из собственного опыта говорю, ведь когда-то и я был молодым и неопытным летчиком.

Помню, пришлось мне как-то в молодости летать на задание в плохих метеоусловиях. Я в ту пору и в облаках-то еще не летал, но делать было нечего: приказ есть приказ. Я сел в машину — и в воздух. Мой ведущий тоже взмыл в воздух и исчез в облаках. Я же никак не мог решиться войти в облака. Вот мы так и летали: он наверху, а я под ним. Хотел я вызвать его по радио, а рация молчит… вернее, на прием работает, а на передачу нет. А облака в тот день, как назло, низко плыли над землей. Я чуть было колокольню не задел. В конце концов в результате сильного нервного напряжения потерял ориентировку.

На аэродроме творилось что-то невыразимое: меня искали, вызывали по радио, а я никому ничего не мог ответить. Чувствовал себя слепым и немым. О выполнении задания уже и не думал. Я решил немедленно вернуться на аэродром. Но как? Где он, аэродром? Я его потерял. Решил сначала найти Дунай, а затем уже искать аэродром. Спустя несколько минут подо мной показалась лента реки, и я, летя вдоль нее, вскоре сориентировался. Пролетел над городом, оставил позади несколько сел, а аэродрома все не было.

И вдруг над собой увидел машину ведущего. Командир, догадываясь, что у меня что-то с рацией, сказал мне по радио: «Если ты меня слышишь, покачай крыльями!» Я покачал. Тогда командир приказал мне пристроиться к нему и выполнять все его команды. Он меня и вывел к аэродрому. Самолет — машина послушная, нужно только уметь обращаться с ней.

— Ты вот все время рассказываешь о том, что делал в аварийном положении, а меня интересует, о чем ты в те минуты думал. Вспомнил ли о семье, о доме или о ком другом?

— Ты ждешь от меня высоких фраз?

— Нет. Правды!

— Так вот, скажу тебе откровенно, что в минуты опасности я оставался наедине с машиной, думал только о ней. Я следил за показаниями приборов, а руки инстинктивно делали то, что они должны делать. Думать о чем-то другом у меня не было ни времени, ни возможности. Все мысли только о том, как сделать так, чтобы сохранить машину и, следовательно, себя самого…

Еще на заре, так сказать, моей летной карьеры произошел со мной такой случай. Летели мы однажды строем эскадрильи. Меня назначили ведущим в паре, а ведомым у меня был такой же, как я сам, молодой офицер. Мы с ним правофланговыми. Вдруг команда: «Разворот влево! Атакуем!» Для того чтобы выполнить эту команду, мне с напарником нужно было сделать самый большой разворот. Мой ведомый дал больший газ, чем следовало, и, делая разворот, исчез из поля моего зрения, я же немного отстал. Ведомый, увидев впереди себя машину, пристроился к ней сбоку, то есть практически занял мое место. Всего этого я сразу не мог видеть, так как тоже менял направление. И вдруг у меня под носом проносится самолет моего напарника. На какое-то мгновение моя машина попала в его реактивную струю, и меня с такой силой тряхнуло, что я на миг потерял сознание. Хорошо еще, что быстро пришел в себя. Дав газ, я догнал строй. Мой ведомый, заметив свою ошибку, освободил мне место в строю. Таким образом, еще до начала атаки нам удалось восстановить положение…