Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

— И ты думаешь… — начал я.

— Ничего я не думаю, — быстро ответила Дженни.

Только в этот миг я осознал, как это важно — и для нее, и для меня. Несколько минут мы молча лежали рядом.

— Так мы никогда не заснем, — сказал я наконец.

— Эта неизвестность меня убивает, — призналась она.

— Вот что, — сказал я. — Сходим-ка в аптеку и купим тест.

Мы натянули футболки и шорты и вышли за дверь. Марли радостно прыгал вокруг, увлеченный идеей вечерней прогулки на автомобиле. Он скакал и плясал вокруг нашей «тойоты-терсел», восторженно истекая слюной. «Господи боже, — подумалось мне, — можно подумать, что это он станет отцом!»

Аптека работала до полуночи: Дженни зашла внутрь, а мы с Марли остались в машине. Пес устроился на заднем сиденье и нетерпеливо повизгивал, не сводя глаз с двери.

— Спокойно, спокойно, — сказал я ему. — Она вернется, не сомневайся.

В ответ Марли мощно отряхнулся, обдав меня фонтаном слюны и собачьей шерсти.

Появилась Дженни с пакетиком в руках; несколько минут спустя мы уже разложили тестовый набор на краю раковины в ванной. Я прочел вслух инструкцию.

— Значит, так, — сказал я. — Во-первых, ты должна пописать в эту чашечку.

Затем следовало опустить бумажную полоску в мочу, а после этого — во флакончик с особым раствором.

— Подождите пять минут, — зачитал я. — Затем опустите во второй раствор и подождите пятнадцать минут. Если полоска станет голубой — вы беременны!

Мы отсчитали первые пять минут. Затем Дженни опустила полоску во второй раствор и сказала:

— Не могу сидеть тут и смотреть!

Мы вышли в гостиную и принялись натужно болтать о каких-то пустяках, притворяясь, что ничего особенного не ждем. Целую вечность спустя зазвонил таймер.

— Пора, — сказал я.

Я вошел в ванную и выудил из флакона бумажную полоску. Никаких сомнений — она была голубой! Не просто голубой — темно-синей, как океанские глубины!

— Поздравляю, солнышко, — сказал я.

— Боже мой! — только и смогла прошептать она и бросилась ко мне в объятия.

Мы стояли у раковины, обнявшись и закрыв глаза… а я не сразу ощутил какое-то движение у наших ног. Взглянув вниз, я увидел, что вокруг нас, мотая головой и от избытка чувств колотя по двери хвостом, прыгает Марли.

Я протянул руку, чтобы его приласкать, но он отскочил. Черт возьми! Он же пляшет «мамбу Марли» — и это может означать только одно…

— Ну-ка, что у тебя там? — грозно вопросил я.

Марли бросился в гостиную, я за ним. Наконец я загнал его в угол, заставил разжать зубы… и сначала ничего не заметил. Лишь в следующий миг разглядел что-то глубоко в пасти, на самом корне языка. Что-то длинное и плоское. И синее, как океанские волны.

— Извини, приятель, — сказал я, — но это мы сохраним на память.

И мы с Дженни принялись хохотать как сумасшедшие. А потом она схватила Марли за передние лапы и закружилась с ним по комнате.

— Марли, ты скоро станешь дядюшкой!

В ответ он лизнул ее большим мокрым языком прямо в губы.

На следующий день Дженни позвонила мне на работу. Голос у нее звенел от волнения. Врач официально подтвердил результаты тестирования.

— Он говорит, все идет нормально! — радостно сообщила Дженни.

Накануне мы попробовали прикинуть по календарю дату зачатия. Дженни беспокоилась, что сражалась с блохами, уже будучи беременной. Ведь контакт с таким количеством химикатов может навредить ребенку! Она поделилась своими тревогами с врачом, и тот заверил ее, что об этом беспокоиться не стоит. Просто больше этой химией не пользуйтесь, посоветовал он. И попросил ее прийти через три недели на УЗИ.

— Попросил нас принести видеокассету, — рассказывала она, — чтобы можно было сделать копию для потомков!

Местные жители говорят, что во Флориде четыре времени года. Они не слишком резко отличаются друг от друга, но различить их можно. Не верьте им. Времен года всего два: одно — сухое и теплое, другое — жаркое и влажное. Тропическая жара была уже на подходе, когда однажды, проснувшись утром, мы обнаружили, что наш щенок — больше не щенок. Марли превратился в нескладного подростка. К пяти месяцам его тело заполнило все складки пушистой желтой шкуры. Лапы больше не выглядели непропорционально крупными. Младенческие острые зубки уступили место клыкам, с помощью которых он в три укуса уничтожал новый кожаный ботинок. Лай сделался грозно-басовитым. Встав на задние лапы, он мог положить передние мне на плечи и смотреть прямо в глаза (в такие моменты он очень напоминал циркового медведя).