Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

Он оглянулся, нет ли где Уилсона, хотя накануне они не встречались, и маловероятно, чтобы этот тип был на ногах в такую рань. Не хотелось бы, чтобы Уилсон знал, что Бруно уезжает из города.

Перед ним неожиданно простерлась Пласа, полная кур, ребятишек и неизменных стариков, щелкавших вместо завтрака кедровые орешки. Он постоял немного, считая колонны губернаторского дворца, чтобы убедиться, сможет ли он их насчитать семнадцать, и это у него получилось. Значит, на колонны больше полагаться нельзя. В придачу к скверному похмелью все кости ныли от спанья на треклятых булыжниках. Зачем было так напиваться, спросил он себя, почти со слезою. Но ведь он сидел один, а в одиночестве всегда больше пьется. А сидел ли он один? Да какая, впрочем, разница! Он вспомнил, что за блестящая, мощная мысль пришла ему в голову прошлой ночью, пока он смотрел по телевизору какую-то дурацкую игру: мир можно увидеть только с пьяных глаз. Все на свете создано, чтобы глядеть на него с пьяных глаз. Что можно разглядеть, скажем, сейчас, когда голова раскалывается, стоит обратить куда-нибудь взор? Прошлую ночь хотелось отметить как следует — последнюю ночь в Санта-Фе. А сегодня ему нужно в Меткалф, и там он должен быть на высоте. Но существует ли такое похмелье, от которого не помогла бы пара стаканчиков? Похмелье, подумалось ему, может даже пойти на пользу: он привык с бодуна все делать медленно и осторожно. К тому же он еще не разработал план. Этим можно заняться в поезде.

— Почта есть? — машинально спросил он у стойки администратора, но почты не было.

Он торжественно принял ванну, заказал горячий чай и сырое яйцо со специями, чтобы приготовить «устрицу прерии», потом открыл шкаф и долго стоял, вяло раздумывая, что бы надеть. Наконец решился, в честь Гая, на красно-коричневую пару. Он и неброский, подумал Бруно, облачившись в костюм, и ему польстило, что он бессознательно выбрал одежду и по этой причине тоже. Он проглотил «устрицу прерии», и она прошла хорошо; скрестил руки на груди — но внезапно индейские поделки в комнате, полоумные жестяные лампы, тканые полоски, висящие на стенах, сделались положительно невыносимы, и его опять охватила дрожь и нетерпение — поскорей собрать вещи и уйти отсюда. Но какие вещи? По правде говоря, ему ничего не надо. Только листок бумаги, где записано все, что он знает о Мириам. Бруно вытащил этот листок из заднего отделения своего «дипломата» и сунул во внутренний карман пиджака. Эти действия заставили его ощутить себя настоящим бизнесменом. Он положил в нагрудный карман белый носовой платочек, потом вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Подумал, что, вероятно, вернется завтра к ночи, а может, и раньше, если получится покончить со всем сегодня вечером и достать обратный билет в спальный вагон.

Сегодня вечером!

Ему с трудом верилось в это, пока он шел к остановке, откуда отправлялись автобусы на Лэми, конечную станцию железной дороги. Он раньше думал, что будет чувствовать счастливое возбуждение или, напротив, угрюмую сосредоточенность, но не ощущал ни того, ни другого. Он вдруг нахмурился, и его бледное, с запавшими глазами лицо сделалось совсем юным. Неужели же что-нибудь опять испортит ему удовольствие? Что на этот раз? Ведь всегда что-нибудь да портило удовольствие от всякого его предприятия. На этот раз он ничего подобного не допустит. Бруно заставил себя улыбнуться. Может, почудилось с похмелья? Он зашел в бар и купил квинту у знакомого бармена, заполнил свою фляжку и попросил пустую бутылку поменьше, чтобы вылить туда остаток. Бармен поискал, но не нашел.

Когда в Лэми Бруно явился на станцию, у него не было при себе ничего — только полупустая бутылка в бумажном мешочке, и никакого оружия. План еще не составлен, напомнил Бруно себе — но от хорошего плана убийство не всегда выигрывает. Взглянуть хотя бы на…

— Эй, Чарли! Куда ты наладился?

Это был Уилсон и с ним толпа народу. Бруно через силу подошел ближе, тоскливо кивая головой. Они, наверное, с поезда, подумалось ему. Вид у них был усталый и потрепанный.

— Где это ты торчал два дня? — осведомился Бруно у Уилсона.

— В Лас-Вегасе. Сам не знал, что еду туда, пока не приехал, иначе бы и тебя позвал. Познакомься с Джо-Скакуном. Я тебе про Джо рассказывал.

— Привет, Джо.

— Ты что такой кислый? — спросил Уилсон, по-приятельски пихнув Бруно локтем.

— Ах, Чарли с бодуна! — вскрикнула одна из девиц, и голосок ее забренчал у Бруно в ушах, как звонок велосипеда.