Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

Али быстро вышел из-за стола и встал между мною и агентами, как будто защищая меня.

— Вы не имеете права… — начал он.

— Вы арестованы! — решительно сказал старший из агентов. — Спиной ко мне, руки к стене!

Али не шевельнулся. Толстяк толкнул его к стене и быстро ощупал.

— О’кей, ничего, — объявил он.

— Я спецагент Колодни, — сказал старший. — Это спецагент Макэвой и полицейский Грэмм. У нас ордер на ваш арест. У нас есть также ордер на обыск. Согласно данному ордеру мы уполномочены конфисковать все компьютерное оборудование, включая аппаратуру и программные средства, а также все данные. Хотите ознакомиться с ордерами? — Голос у него был скучный и монотонный, и Али не сразу осознал, что это вопрос.

— Хочу, черт подери, — сказал Али.

Колодни вынул бумаги из кармана пиджака и показал их Али. Али взял ордера и уставился на них, едва ли что-нибудь соображая.

— А кто эта дамочка? — строго спросил Макэвой.

Руки у меня вспотели. Я абсолютно запамятовала, что у меня в сумочке магнитофон. Теперь я вспомнила. Как отнесутся в ФБР к моей записи? Впервые мне пришло в голову, что то, что я сделала, и есть шантаж. Инстинктивно я прижала сумочку к себе. Это была ошибка. Макэвой заметил мое движение.

— Как твоя фамилия, цветик? — ухмыльнулся он.

Я молчала. Полицейский стоял, прислонившись к двери, отрезая мне путь к бегству. Колодни выключил компьютер Али. В этот момент он поднял голову и сказал:

— Возьми у нее удостоверение, Джим, и удали девушку из помещения. Мне тут нужна помощь.

Макэвой ухмыльнулся во весь рот:

— Том, я не люблю такие дела, но все же думаю, мне следует сначала ее обыскать. Кажется, эта подружка что-то от нас прячет.

Али снова встал между нами.

— Вы не имеете права ее касаться, — сказал он надменно.

— Да что ты, малыш? — насмешливо сказал Макэвой. — Том, не одолжишь браслетик?

Схватка длилась всего лишь миг, и прежде чем я поняла, что произошло, Али уже сидел на стуле с руками за спиной, в наручниках — на лице его была гримаса боли.

Макэвой подмигнул мне:

— Так, карамелька, посмотрим, что там у тебя.

— Не надо, — сказала я. — Пожалуйста, не надо. — Меня трясло. Я повернулась к университетскому полицейскому: — Я ведь студентка. Вы обязаны нас защищать. Это ваша территория. Не позволяйте ему. Женщин полагается обыскивать только полицейским-женщинам.

Полицейскому стало неловко.

— У меня тут кто-то есть, — сказал он. — Могу привести. Долго не займет.

Подошел Колодни:

— Покажите мне какое-нибудь удостоверение, мисс, — сказал он.

Я вытащила из сумочки бумажник и показала ему студенческое удостоверение. Он занес мое имя в записную книжку.

— Марина Лански, — сказал он Макэвою. — Первый раз о ней слышу. В ордере она не указана. Без ордера мы не можем ее обыскивать.

— А сумочку? Я чувствую, что у нее что-то там есть. Могу я по крайней мере осмотреть сумочку?

— Ордер не распространяется и на ее сумочку, — сказал Колодни. — Это часть ее самое. Нам нужно все тут прошерстить. И без того барахла хватает. Приятно провести вечер, мисс Лански.

Он вернулся к столу и начал рыться в бумагах Али. Я перевела наконец дыхание. Видимо, я затаила его подсознательно.

Пока агенты спорили, наш полицейский отошел от двери. Теперь он сидел на краю кровати Али, настраивая ручки стереокомбайна. Раньше я его как-то не заметила, а он и в самом деле был внушительный. Скорее похожий на панель с приборами в пилотской кабине маленького самолета, чем на музыкальный ящик. Полицейский прицокивал языком.

Макэвой резко отвернулся от меня и стал вытряхивать содержимое ящиков стола на кровать Али.

— Славная у тебя кровать, Али, — криво усмехнулся он. — Прямо для целого гарема.

Али не ответил. Я двинулась к двери, никто меня не останавливал. Ноги у меня были как из ваты. В дверях я обернулась и бросила последний взгляд на Али, который сидел, прикованный наручниками к своему столу. Кожа его была серого оттенка, глаза неподвижны.

Все это произошло с ним помимо меня, однако удовольствия я больше не испытывала — только лишь смутное чувство потери.

Придя домой, я вытащила из кармана дискет и чек. Сунув чек в конверт, я стала рыться на столе в поисках фондового письма из Совета по еврейским поселениям, чтобы переписать оттуда адрес. К счастью, письмо я не выбросила — оно довольно быстро нашлось в каталоге «Виктории Сикрет». Обратный адрес на письме в Совет я указала не свой, а Али. Я надеялась, что где бы Али ни был, почта его не потеряет. Я представила себе его лицо, когда он прочтет в тюрьме благодарственное письмо от Совета, и улыбнулась. Надо признать, что моя месть за изнасилование оказалась вовсе не такой, как я себе представляла. Однако я решила, что все это проделано не без искусства и довольно-таки лихо.