Владимир Прудков - В золотой долине

— А мы и не задерживаем, — сказал Стефаныч. — Купи нам по кружке и чеши по своим делам.

— Может, и брать не на что, — пробурчал Мишка-Мигуэль и тут же рассердился на себя за попытку вывернуться. — А может и есть… да не про вашу честь!

— И на что ты копишь, если не секрет? Неужели на бронзовый бюст себе, любимому?

— На первоначальный капитал, — попытался вывернуться Сорокин. — Хочу бизнесом заняться.

— Ну, ты совсем ожидовел, — удивился Стефаныч.

Его адепты поддержали главаря возмущенным гулом. Их собралось человек семь, а по составу — настоящий интернационал. Трое — славянской наружности. Четвертый, судя по всему, потомок немногочисленного племени Дерсу Узала; а пятый — несмелый, стеснительно улыбавшийся, — кореец или, возможно, китаец. Еще один, смуглый, чернявый, возможно имел цыганские корни. В самом же предводителе, судя по физиономии, обросшей темно-рыжей бородой, текла и татарская кровь.

И Мигуэль Сорокин, не в силах стерпеть такого навала, сдался. Купил им всем пива и себе еще взял. Кто-то изъявил желание сбегать в магазин, взять чего покрепче, и он, преодолев в себе пограничный барьер бережливости, щедро субсидировал. «Это ж я эксперимент провожу, — оправдывал себя. — Выясняю, есть ли предел стремления к халяве».

Главный теоретик бичей добавил водки в кружку с пивом, сделал большой глоток, огладил бороду и авторитетно сказал:

— Хорошо жить!

— Ну, а жить хорошо — еще лучше, — добавил Мишка, воспользовавшись известной поговоркой.

— А вот это в корне неверно, — снисходительно возразил Стефаныч. — Как только начинаешь препарировать жизнь по категориям «хуже-лучше», вся ее прелесть улетучивается. Надо любить жизнь прежде рассуждений о ней.

И все бичи громкими возгласами поддержали главаря.

Меж тем компания множилась. Проходившие мимо, совсем посторонние и незнакомые Сорокину люди, спрашивали, что отмечают. «Жизни радуемся», — за всех отвечал Дерсу Узала, помощник Стефаныча по связям с общественностью.

Остановил эксперимент Сашок, парень молоденький, но ушлый. Он с Мишкой ходил отливать в кусты и предложил отправиться к девочкам, прямым текстом подсказав, что хватит этих бездельников поить. Сам он тоже пока нигде не работалё но бездельником себя не считал.

И в магазине Сашок инициативу прибрал в свои руки. Настоятельно советовал, что брать, не забыв про французское шампанское, шоколадные конфеты и фрукты. Поистине удивительная щедрость за чужой счет. Мишка заторможено соображал: а если б ему набрать столько всего и с этим добром набиваться в гости к девушке в зеленой футболке… может, выгорело бы? Или желтые шторы задернулись бы в любом случае?

Он ни словом, ни жестом не остановил разохотившегося паренька, только добавил свое:

— Ну, шампань купили… Может, еще и шампуни прикупить?

— Зачем?

— Чтобы наших девочек отмыть.

Однако Сашок решил сэкономить на шампуни и сказал, что об этом девчонки должны побеспокоиться сами.

Пошли к городу, удаляясь от ТЭЦ; Мишка только оглянулся, отметив, что теплоэлектроцентраль успешно функционирует и без его участия, судя по черному дыму из высоких труб.

Сашок завел в обшарпанную пятиэтажку, ремонт которой тоже, наверно, откладывался из-за теракта в Нью-Йорке. Слава богу, подниматься по выщербленным ступенькам не пришлось. На площадке первого этажа парень остановился, пригладил кудри, поплевав на ладони, и уверенно вдавил кнопку звонка. Мишке нечего было приглаживать: он всегда предпочитал короткую спортивную стрижку. Дверь открыла симпатичная брюнетка, прожившая на белом свете ну никак не больше восемнадцати годков.

— Принимай, Света! — радостно крикнул Сашок, поднимая вверх сумку с покупками.

— Заходи… те, — прибавила та, увидев за знакомым парнем неизвестного ей мужчину. Да, Мигуэль, много уже повидавший, смуглый, как будто подкопченный на вертеле жизни, выглядел старше своих лет.

В комнате сидела старушка. Она поворчала себе под нос и спряталась в чулане. А Света, пошептав с Сашкой, удалилась и минут через пять привела подружку. Мишка даже имени ее не запомнил, а когда они, посидев за столом, попарно уединились по комнатам, и он стал расстегивать пуговички на ее кофте, она вдруг посмотрела на него с ужасом и стала дико верещать.

Он ничего не понял. На недотрогу вроде не похожа. Из другой комнаты прибежала полуголая Света и разъяснила, что ее подруга весной простудила почки, страдала от этого, но в больницу до сих пор не обращалась.