Роман Коробенков - Прыгун

Властный вздернутый нос прицельно следил за моими внутренними реакциями, тонкий миниатюрный рот играл с сигаретой, гоняя из уголка в уголок.

Женский палец поманил меня ближе.

Я снова превратился в ухо:

— Что ты здесь делаешь?

— Нахожусь, — пожал я плечами. — Я тут второй раз…

— Откуда ты? — Девушка вглядывалась в мои черты, словно ища ответ в них.

— Точка М., — поведал я. — А ты, наверное, точка П.

— Да, — кивнула она. — Только не та П., а другая — маленькая. Как нынче в М.?

— Нормально. — Я неопределенно потряс рукой.

— Хочу подвигаться, — сообщила Сашенька. — Но перегрузки.

— Подвигайся, — отозвался я. — Я буду следить за твоим статус-кво.

«.. информация напоминает пазлы.»

— Будешь? — Секундная ухмылка сверкнула на волшебном лике. Она попыталась встать на длинные замечательные ноги, но постэффекты телепортаций уронили ее обратно. — Нереально. — На груди новой знакомой едва дотягивался до глаза тела короткий космический топик с паукообразным крестом во всю его доступность. Ниже межпространственного пупка имелись тугие галактические шорты. Минимум, который позволяет легко перебираться из одного измерения в другое без риска застрять где-нибудь между.

— А что реально? — спросил я, держась за ее стул, в разумном опасении быть выброшенным на задворки своей реальности. Более всего мне не хотелось остаться одному, не получить ответы на вопросы, от которых густо дымилась голова.

«…можно ли сейчас однозначно ответить на этот вопрос?..»

— Реально покинуть это место, — отозвалась она, опять увязнув в заманчивой бессистемности пришельцев. — Перебраться уровня на три вниз. — Глаза ее вернулись, и в их ледяной серости я увидел себя, мерцающего и постепенно теряющего необходимые мне краски.

— Что за уровень?

«...если нет ответа на вопрос об общей реальности, наверняка есть ответ на вопрос о реальности в частности...»

— Я покажу. — Сашенька встала на ноги, что справились с ее образцовым телом в тот миг.

Сильные пальцы поймали меня за руку и тем самым зафиксировали.

Шум отдалился. Навалилась темнота, поглотив все.

Вскоре сквозь густые чернила принялись проступать отдельные линии, и прямо поверх тьмы схематично нарисовался новый уровень. Реальность треугольной формы, заставленная черными диванами и столами для неизвестной мне игры. С минимумом света, основная масса которого приходилась на барную стойку, где стоял маленький телевизор и показывал происходящее на том уровне, откуда мы только что прибыли. Кто-то негромко позвякивал бутылками в баре, и на подсвеченной столешнице иногда появлялись высокие коктейли, но бармена различить не представлялось возможным.

Вокруг было несколько силуэтов. Они кружили возле столов и занимали малую часть диванов. Я же видел только спутницу. А она — меня. «…куда угодно, только бы с тобой…»

«...это я подумал?..»

Этот союз в многоликости своей и эксцентричности был весьма примечателен и являлся одним из самых забавных и необычных союзов, которые встречались на коротком пути прыгуна. Отец Мануа, он же Нирваня, то есть Иван, стремящийся к нирване, в канве безумного осмысления окружающей реальности кроме прочих достоинств был волхвом и кудесником, знахарем и хиромантом. По крайней мере так убеждала реклама в периодических изданиях, где отец постоянно и широко заявлял о собственном искусстве.

Отец Мануа имел офис в паутине столичных переулков недалеко от центра. Там он с утра начинал прикладываться к различным энергетическим субстанциям, впадать в прострацию, исполнять ритуальные пляски. А также очищаться медитациями, дымить благовониями. И к полудню, когда официально начинался его рабочий день, достигал высшей меры эксцентричности. При соприкосновении с ней любой маловерный в секунду убеждался в бесовском могуществе описываемого персонажа.

— Я воспринимаю лишь ту реальность, что всецело пропущена сквозь призму моего безумия, — говорил он. — Остальное пока не существует.

Боевая его подруга, рыжеволосая Нирксана, старалась быть при нем, если только различные женские надобности не отвлекали ее на пару часов. После чего она вновь возвращалась в бизнес-лоно, где харизматический муж творил свое действо.

Многочисленная паства нарекла их не иначе как отец Нирван и мать Нирксана.

Оба они были шарлатанами, если дело касалось способности порчу наложить или снять, обет безбрачия отвести и т. п. — ничего не получалось. Единственным их даром была телепатия. На этом они и спелись.