Роман Коробенков - Прыгун

В туалет я не пошел, минув искомую дверь, и сразу направился из гостиницы, прибавив ходу, как только оказался на улице. Возвращаться я не собирался, все мои вещи находились при мне, некоторое количество местных денег должно было хватить на пару недель.

Ближе к вечеру, устав от прогулок, я наугад зашел в ресторанчик поправить баланс сил. Там, к своему удивлению, столкнулся с невозмутимыми толстяками.

Они поприветствовали меня возгласами комического удивления и пригласили к их столу — отужинать.

Мы поели, запили ужин бутылкой великолепного сухого вина цвета позднего заката, переговариваясь на отвлеченные темы.

И я опять сбежал, применив все тот же нехитрый прием.

На другом конце города отыскался крохотный отель, куда я и заселился, с удовольствием уснув и не запомнив ни единого сна.

Наутро в лифте я столкнулся с моими спутниками, что опять же весело меня поприветствовали, пригласили позавтракать, что и было осуществлено.

Кофепитие я пресек очередным побегом — до того, как толстяки взялись за чашки.

В этот раз спутники мои запропастились, я с опасением заходил в разные заведения и гулял по городу, ожидая неминуемой встречи, но она не состоялась.

И Сашка пропала на несколько месяцев. Не проявилась ни она, ни сны, казалось, все они махнули на меня рукой.

Вскоре мне надоело солнце, прячущееся на крышах и чердаках, мелькавшее в тонких прорезях между домами и страстно заливавшее площади, набережные и воду ослепительной краской. Мне осточертели круглые столики при кафе на набережных, я устал от передвижений на моторных лодках. Я утомился каждый день восхищаться местным вином, несмотря на то что оно оставалось прекрасно.

Я поступил на работу — официантом, чтобы продолжать снимать номер в заурядном отеле и хладнокровно пить вино. Но разносил еду недолго. В самое неожиданное время на меня нападала зевота, победить которую было невозможно, от нее пронзительно болело лицо. Особенно часто приступы случались во время работы. Я уволился. Деньги мне благородно высылали из точки М.

Мистика пропала. Единственным событием, которое не вписалось в канву размеренного существования в чужом городе, оказался странный стук в дверь на сорок седьмой день моего пребывания тут. Я уже спал в очередном из недорогих отелей славной местности на воде, вдруг в двери требовательно поскреблись. Не ожидая гостей, я попытался продолжить спать, но постукивание не прекратилось. Спустя мгновение я стоял в раскрытых дверях номера, но тускло подсвеченный коридор с потертой дорожкой убедительно пустовал.

Я лег в кровать разочарованный, но тут опять кто-то принялся стучать. Я прыжком вылетел в дверь, но опять столкнулся с пустотой. За ночь подобное произошло шесть раз.

На следующий день я сменил отель, и покой вернулся ко мне, но с тех пор я принялся зевать. Ее величество Скука овладела моим сознанием, я то и дело вздыхал по прошлому, меня беспокоило будущее.

Я мысленно звал толстяков, но ответом стелилась тишина.

Спустя еще неделю зевательная мания обратилась в оглушительный кашель, от которого болели грудная клетка, челюсти и даже суставы.

Спустя еще неделю я понял, что так жить нельзя, и город начал ощутимо тяготить. Я собрал небольшой чемодан, которым успел обзавестись за время меланхоличного пребывания тут.

Освоил в пешем передвижении несколько километров, через разветвленную сеть переулков выбрел на тонкую полоску моста, за которым раскинулся автовокзал. Отсюда начинал быть и простирался вдаль незабвенный автотранспорт.

Я изловил такси и с удовольствием погрузился в его ужатое тело, назвав в качестве точки достижения самое позитивное из значений, а именно — аэропорт.

Пожилой человечек за рулем, не меняясь лицом, усвоил информацию и поддал газу. Для местной умиротворенности он оказался весьма прытким водителем, за тонированным стеклом заспешили бесцветные индустриальные пейзажи вперемешку с шерстяным на вид водным фоном.

Я зевал, чихал и извинялся, таксист пожимал плечами сам себе и спешил избавиться от болезненного пассажира методом скорости. Так или иначе я успел задремать за время нашего путешествия, когда доброжелательная рука потрясла меня за плечо, вырывая из плена грез, и помогла вынуть из багажника большую часть моей жизни, уложенной в кожаную узость.

Накрапывал дождь, я ощутил себя невыносимо одиноким. Захотелось сделать что-нибудь злое, чтобы отвлечь тоску.

Предстал выбор места назначения, стоило вплыть сквозь самостоятельную дверь в просторное кондиционированное помещение аэропорта с пространным залом вначале и множеством коридорных рукавов и самостоятельных эскалаторов после покупки билета.