Михаил Самарский - Распятые любовью

В академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь;

Почему ж он заседает?

Потому что жопа есть.

О российских гомосексуалах можно рассказывать очень долго и много. Но я вкратце хочу показать тебе, что гомоэротизм – это не такая уж редкая и экзотическая тема. Например, сохранились весьма нежные письма Гоголя друзьям юности, вряд ли их назовёшь просто дружескими.

– Он тоже гомосексуалист? – вздёрнул я брови.

– Вся его жизнь говорит об этом, – развёл руками Виталий, – хотя прямых доказательств нет. Кстати, и Лев Толстой не скрывал своих гомоэротических фантазий. Нужно всегда иметь в виду, как людьми овладевает двойное сознание, или, как бы сейчас сказали, в сознании человека присутствуют двойные стандарты.

– Я читал его книги, – вставил я, – он очень негативно отзывается о гомосексуализме.

– Борь, – усмехнулся мой гость, – а ты думаешь сейчас мало гомосексуалистов, негативно отзывающихся о своих собратьях по крови? Полным полно. Все же маскируются. Разве ты станешь публично их, то есть нас, защищать?

– Да, ты прав! – согласился я. – Конечно, не стану. Толпа сразу в пидорасы запишет. Потом не отмоешься.

– В этом всё дело. Что же касается Толстого, ты верно подметил, известно, как Лев Николаевич с отвращением и брезгливостью писал в своих романах о гомосексуальных отношениях. Но каково будет твоё удивление, если ты, читая дневник 23-летнего писателя, вдруг там обнаружишь его такие признания: «Я влюблялся в мужчин, прежде чем имел понятие о возможности педерастии, но и, узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову». Это яркий пример того, что однополая любовь – это не всегда секс. Есть много однополых пар, которые сексом не занимаются вообще. Им нужно духовная связь. Им нужна любовь. Но любовь их – однополая. Можно ли таких людей считать гомосексуалистами?

– Мне кажется, без секса не обойтись, – возразил я. – Что ж это за любовь такая? Такое может быть в школе, ни о каком сексе и не мечтаешь, лишь бы девочка или мальчик были рядом.

– Смешной ты, Борька, – улыбнулся лейтенант, – а о платонической любви что-нибудь слышал?

– Слышал, – кивнул я и добавил: – но подробностей не знаю.

– Потом как-нибудь объясню. Так вот вернёмся к дедушке Лёве. Толстой никогда не признавал своей гомосексуальности, но тем не менее в его дневниках имеется и такая запись о его отношении к одному господину Д.: Он пишет: «…Я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из П. и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать. Было в этом и сладострастие, но зачем оно сюда попало, решить невозможно…».

Возможно, не возможно, а, согласись, можно ли это назвать гетеросексуальным влечением?

– Так он сам пишет, что «было в этом и сладострастие», – рассмеялся я. Никогда бы не подумал, что Лев Николаевич такой шалунишка.

– В чём и ценность всех этих дневников, вроде, никто за руку не ловил, а записи открывают множество разных тайн. И вот мы подошли к Петру Ильичу. Чайковский был, пожалуй, самым известным гомосексуалистом в России XIX века. Он даже пытался себя «переломить» и женился, но попытка оказалась безуспешной, и он навсегда с женщинами «завязал». В одном из своих писем Пётр Ильич писал: «Только теперь, особенно после истории с женитьбой, я, наконец, начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе». Вот такие дела.

– То есть нам в будущем даже ненужно пытаться обзавестись семьёй? – тоскливо спросил я.

– Нельзя быть таким категоричным, у меня есть товарищ, ему тридцать пять лет, десять лет как женат, двое детей, вполне счастливая семья. Как-то он сумел убедить жену, к ним изредка наведывается молодой человек, и они вместе расслабляются.

– Втроём? – изумлённо спросил я. – Или просто она знает?

– Она участвует в процессе, все довольны, и семья есть, и дети, и вопросы отсутствуют.

– Это, видимо, большая редкость, – сказал я. – Сколько знаю девчонок, они все резко отрицательно отзываются о гомиках.

– Мы повторяемся, – усмехнулся Виталий, – только что говорили, как о гомиках отзываются сами гомики.

– А ну, да, – закивал я. – В этих вопросах откровений ждать не приходится.

– Я ещё хотел рассказать тебе об автобиографической повести Кузмина «Крылья», она, правда была написана в начале двадцатого века. Скажу тебе, повесть вызвала остервенелую дискуссию. Журналисты, во всяком случае, большинство, увидели в произведении, к сожалению, лишь наставление по гомосексуализму. Чего стоили только названия газетных материалов – «Отмежёвывайтесь от пошляков», «В алькове г. Кузмина». Конечно, не остались в стороне и будущие руководители России, социал-демократы. Их критики тут же объявили повесть «отвратительной» и показывающей, как стремительно деградирует высший свет. Отметился и Андрей Белый, назвав некоторые сцены повести «тошнотворными». Гиппиус не была столь категоричной и признала тему резонной, но изложенной слишком откровенно. Ну, об антигомосексуальных взглядах Максима Горького и Леонида Андреева известно, наверное, всем. Горький назвал гомосексуалистов старыми рабами, людьми, которые не могут не смешивать свободу с педерастией. У «буревестника» всё просто: ищешь свободы, значит педераст. А вот Блок назвал повесть «Крылья» «хрустальной влагой искусства», а имя Кузмина очаровательным именем.