Михаил Самарский - Распятые любовью

– Дикари, блядь! А ты ещё споришь со мной, «статью отменили», – передразнил он меня. – Вот тебе и отменили. Отменить-то отменили, а ненависть нагнетают. Чтобы вот такого не было, – он кивнул на дверь, за которой находился Антон, – сам президент должен выступить по телевидению и высказать своё отношение к ним… к вам. Так ведь тоже боится, что в пидорасы запишут. Все они боятся гомосексуализма, как проказы. Да, наверное, проказы и то меньше боятся. Ну их к чёрту! – Владимир махнул рукой и грязно выругался.

На следующий день он вынес окончательный вердикт:

– Ну, что вам сказать ещё? Могу повторить: угрозы жизни нет. Сломаны два ребра, но признаков повреждения плевры и легких нет. Однако суммарная травма тяжелая, отсюда боль. Вообще с неделю состояние будет, что называется «ни сесть, ни пёрднуть». Держитесь, ребята. Зрачки одинакового диаметра, потому оснований думать о переломе основания черепа или другой опасной травмы мозга нет. Значит так, Борис, пацану нужно отлежаться – постельный режим и никаких исключений. В субботу посмотрим, что и как. А пока вот тебе шприцы, ампулы, утром и вечером по укольчику. На ночь таблетку. Больше ничего не нужно. Кушать – бульон, кефир, соки. Тошнота и головокружение – это лёгкое сотрясение. Пройдёт, только никуда не отпускай его. Объясни, что в дороге может потерять сознание, и будет валяться где-нибудь в подземном переходе. Ты знаешь, как у нас люди реагируют, будут думать, что нажрался алкаш и лежит трезвеет.

– Всё понял, – закивал я, – не отпущу. Спасибо, Володь. Извини, что потревожил.

– Всё будет хорошо.

– Ладно, звони, если что, у меня сегодня дел по горло, – сказал напоследок доктор и уехал.

Через два дня Антохе, как ему показалось, немного полегчало, но до выздоровления было ещё далеко.

Наконец-то я узнал подробно, что произошло. Со слов Антона, они после пикета с друзьями зашли в кафе. Выпили чаю, перекусили и, попрощавшись, разошлись. Подростков, которые напали, Антон, оказывается, видел ещё на вокзале. Ошибиться он не мог, да они и сами подтвердили это.

– Ну, что, пидорок, расскажи-ка нам о своих правах голубиных! – в вагоне подошёл к нему парень в чёрной куртке и с капюшоном надвинутым на голову. Остальные нарочито громко рассмеялись.

– Ребята, – попытался сгладить ситуацию Антон, – мы же никому ничего плохого не делаем.

– Ты считаешь, что быть гомосеком – это ничего плохого? – громко спросил второй.

– Мы же не навязываем свои мысли…

Кто-то сзади не слишком сильно ударил Антона по затылку и сказал:

– А стоять с вашими пидорскими плакатами – это не навязывание? А?

– У нас свободная страна, – начал Антон, – каждый имеет право…

В этот момент парень в чёрной куртке с силой ударил Антона в челюсть и сбил его со скамейки на пол. Вся компания принялась бить его ногами, особо не разбирая, куда приходятся удары. Через какое-то время он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, услышал как предводитель сказал:

– На первый раз хватит! Думаю, поймёт, что пора завязывать с пидорьей пропагандой.

– Костян, давай его обоссым! – кто-то предложил из толпы.

– Классная идея, – подхватили остальные. – Антон почувствовал, как ему в лицо ударила горячая струя.

– Заодно дезинфекция, – гоготал один их присутствующих, – моя бабка говорила, что они в детстве использовали мочу вместо йода и зелёнки.

– Ну, ты, блядь, прямо доктор медицинских наук, – рассмеялся кто-то из нападавших.

Динамик объявил об очередной остановке, пацаны поторопились к выходу. Антону нужно было выходить на следующей. В этот момент в вагон вошла женщина. Она подошла к Антону и спросила:

– Живой?

– Да вроде, – сев на пол пробормотал Антон.

– Далеко ехать?

– На следующей остановке выходить, – тяжело вздохнул парень и расплакался.

– Ну-ну-ну, – женщина носовым платком вытерла вокруг глаз кровь. – Не плачь, давай помогу. Идти-то сможешь?

Антон с трудом поднялся, ноги были целы, он кивнул:

– Смогу, главное теперь домой добраться.

– Пойдём в тамбур, – женщина взяла парня под руку, и они проследовали к выходу.

Выйдя на перрон, глотнув свежего воздуха, Антон почувствовал, как закружилась голова. Он ухватился за перила, и окинул взглядом место, где стоял, приготовившись в случае чего, присесть прямо на асфальт. Шатаясь, словно пьяный, он дошёл до дома, и на пороге потерял сознание, успев пнуть ногой дверь.

– Так ты думаешь, они за тобой следили? – спросил я, когда мы смогли общаться без труда.