Живко Чинго - Большая вода

— Перестань, пожалуйста, — сказал я Кейтену, — я недавно в управе видел новый ремень.

— Хорошо, — сказал наконец Кейтен, успокаиваясь, — но больше меня не смеши.

— Ладно, — пообещал я, не понимая, чем я мог его настолько рассмешить.

— Тогда пошли, — сказал он, увлекая меня на темный и полный паутины чердак. Он шел, как по полю, по знакомому пути. Видно, он много раз ходил по этой дороге, знал ее наизусть. Он так ловко преодолевал все препятствия и так уверенно меня вел, что в какой-то момент мне пришло в голову, не одержим ли он духами. Будь я проклят, духами. Не околдовали ли его водяные духи, раз он с такой легкостью вел меня мимо замурованных окон. Он шел по чердаку как властелин. Будь я проклят, он и был его властелином. Он знал весь чердак как свои пять пальцев, явно приходил сюда уже тысячу раз. Клянусь, тысячу раз, пока не нашел это место. Когда наконец он остановился, то он сказал мне другим, незнакомым голосом:

— Лем, малыш, послушай меня внимательно, ты будешь делать, что я тебе скажу, — будь я проклят, голос был совсем другим, казалось, его что-то жгло. — Сейчас ты должен закрыть глаза, — это прозвучало как приказ.

Он сказал это таким голосом, что я не решился переспросить, покорно закрыл глаза руками и зажмурился.

— Ладно, закрыл, — ответил я.

Кейтен помолчал в раздумье, как человек, которому предстоит принять важное решение. Тем же голосом он сказал:

— Верь мне, Лем, — он говорил тихо, как будто отрывал слова от души, — верь мне, малыш, побудь пока так, не открывай глаза. Будь человеком, Лем, потерпи, это ненадолго.

Я слушал его с чистым и глубоким чувством, с каким относятся к приятелю и другу. Кроме того, мне очень нравилось то, как он действовал в подобных случаях. Кейтен был вроде тех чародеев, которые видят на тысячу километров, как будто вся даль стоит у него перед глазами. Однажды, была глубокая ночь, далеко на небе он увидел бледный свет, далекий свет. “Это звезда падает, Лем, — сказал он, — гаснет, умирает”. Он увидел звезду еще до того, как она упала, и после этого я поверил ему во всем. Кейтен видел как Бог. Что он сейчас видел, куда вел меня с закрытыми глазами, спрашивал я себя по сто раз в минуту.

Не думаю, что все это длилось очень долго, но когда он положил руки мне на лицо, взял мои руки в свои, и когда я, наконец, открыл глаза, я чуть не закричал. Перед моими глазами, как в прекрасном сне, открылась вся гладь озера. Большая вода. Будь я проклят, это была Большая вода. Она опять была так близко, клянусь, она была в нас. Я принял ее как самое дорогое в жизни. А она все приближалась, неся светлые краски, тысячи голосов, многовековую печаль. Нужно состариться на сто веков, чтобы сохранилось детство.

— Кейтен, — прошептал я. Я хотел передать печаль ему, но это было не нужно, он был во мне, знал мое сердце, каждую мою мысль. Как будто он был моим близнецом, как будто мы прожили вместе всю жизнь. Будь я проклят, всю жизнь.

— Будь человеком, малыш Лем, — сказал он, — будь человеком, держи себя в руках, мы уже не одни, — и он показал на Большую воду.

— Будь человеком, малыш Лем, — Большая вода повторила его слова, — будь человеком, малыш Лем, владей собой. Молчи.

— Прости, — сказал я приятелю. — Прости, Кейтен, прости, Большая вода, — сказал я, вытирая слезы. Я опять чувствовал себя свободным пусть и с ненавистным мне именем Лем, чувствовал, как рождается Сентерлева вершина, как я иду к ней, как поднимаюсь, и что это не напрасно. Будь я проклят, я поверил. Кейтен, поняв мою мысль, сказал:

— Слушай, Лем, слушай, дурачок, — так он обозвал меня, — это место никто не знает, кроме тебя, и никто не должен знать, пока не заслужит. Слушай, малыш, — добавил он, — только ты и я знаем про это место, никому про него не рассказывай. Это место надо заслужить, Лем, — произнес он серьезно, с предупреждением.

— Что значит, — спросил я, — заслужить.

— Да, — сказал он, — как будто знал заранее, о чем я спрошу, — ты не понимаешь, Лем, но потом поймешь. Потом, через несколько тысяч веков, все станет известно.

— Через сколько веков? — спросил я, как будто не расслышав. — Через сколько веков все станет известно?

— Не смейся, Лем, — сказал Кейтен, — не старайся показаться умнее, чем ты есть, не думай, что ты можешь знать все. — Он задумался и, отняв руку от острого подбородка (он вс е время рукой держался за подбородок), махнул в сторону Большой воды и сказал веселым голосом: — Спорим, ты не знаешь, чем ты заслужил это место. Так ведь, Лем? — спросил он и взглянул на меня красивыми светлыми глазами.