Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— По нескольким причинам, — ответил Игнасио. — Но прежде чем начать разговор, думаю, тебе стоит переодеться. И принеси мне свои документы. Спрашивать их у тебя на выходе из кинотеатра показалось мне невежливым, учитывая твое теперешнее положение.

— А почему я должна показывать тебе документы?

— Потому что, насколько я слышал, ты теперь гражданка Марокко.

— А тебе какое до этого дело? У тебя нет права вмешиваться в мою жизнь.

— Кто тебе сказал, что нет?

— Нас с тобой давно ничто не связывает. Я уже другой человек, Игнасио, у меня нет ничего общего ни с тобой, ни с кем бы то ни было из моего прошлого. За эти годы в моей жизни произошло много всего, и я совсем не та, какой была раньше.

— Мы все уже не те, какими были, Сира. Никто не мог остаться прежним после войны, которую мы пережили.

Между нами повисло молчание. В голове, как встревоженные чайки, закружили, сталкиваясь друг с другом, тысячи не подчинявшихся воле воспоминаний. Передо мной сидел мужчина, который мог стать отцом моих детей, добрый и честный человек, когда-то обожавший меня и получивший взамен кинжал в сердце. Этот человек способен превратиться в самый страшный кошмар: возможно, все эти годы в его душе жила обида и злость, и теперь он готов на что угодно, лишь бы заставить меня заплатить за предательство. Например, выдать полиции, обвинив, что я не та, за кого себя выдаю, и раскопать давние обвинения против меня, мои старые долги.

— Где ты был во время войны? — спросила я, с трудом преодолевая страх.

— В Саламанке. Поехал туда на несколько дней проведать маму, и в это время началось восстание. Я присоединился к националистам — у меня не было другого выхода. А ты?

— Я жила в Тетуане, — не задумываясь ответила я. Возможно, не стоило говорить так откровенно, но было уже поздно поворачивать назад. Как ни странно, мой ответ обрадовал Игнасио. Его губы тронула слабая улыбка.

— Понятно, — тихо произнес он. — Понятно, теперь все сложилось.

— Что сложилось?

— То, что мне требовалось о тебе знать.

— Тебе ничего не нужно обо мне знать, Игнасио. Единственное, что тебе нужно, — это забыть меня и оставить в покое.

— Я не могу, — твердо произнес он.

Я не стала спрашивать почему: побоялась, что он попросит объяснений, начнет упрекать за предательство и причиненные страдания. Или еще того хуже: он мог сказать, что все еще меня любит, и умолять вернуться.

— Ты должен уйти, Игнасио, должен выкинуть меня из головы.

— Не могу, дорогая, — повторил он, на этот раз несколько язвительно. — Я был бы рад никогда не вспоминать о женщине, разбившей мое сердце, но, увы, это невозможно. Я работаю в Главном управлении безопасности министерства внутренних дел. Моя обязанность — следить за иностранцами, приезжающими в нашу страну, в особенности за теми, кто намеревается жить в Мадриде постоянно. И ты — одна из этих людей. К тому же заслуживающая повышенного внимания.

Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Чего ты хочешь? — спросила я, вновь обретя дар речи.

— Документы, — потребовал Игнасио. — Паспорт и сопроводительные таможенные бумаги на вещи, привезенные из-за границы. Но сначала переоденься.

Он говорил холодно и уверенно, по-деловому. И совсем не походил на того Игнасио, нежного и по-детски простодушного, чей образ хранила моя память.

— Ты можешь показать мне удостоверение? — тихо спросила я. Я чувствовала, что он не лгал, но мне нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя.

Игнасио вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, ловко раскрыл его одной рукой и привычным жестом продемонстрировал удостоверение. Там действительно была его фотография, имя, должность и название упомянутой им организации.

— Подожди минуту, — пробормотала я.

Войдя в свою комнату, я торопливо сняла с вешалки в шкафу белую блузку и синюю юбку, после чего выдвинула ящик с нижним бельем. Мои пальцы коснулись писем Бейгбедера, спрятанных под сложенными комбинациями. Я заколебалась, не зная, что делать: оставить их там, где они лежали, или срочно перепрятать в более надежное место. Глаза быстро скользнули по комнате: на шкаф, под матрас? Или за зеркало на туалетном столике? Или в коробку с туфлями?

— Побыстрее, пожалуйста, — донесся из зала голос Игнасио.

Я засунула письма подальше, хорошенько спрятала под бельем и решительно задвинула ящик. Не имело смысла перепрятывать: в любом месте их можно найти или не найти, это вопрос исключительно везения.