Давид Гай - Террариум

Меж тем годы летели, неотвратимо приближались выборы в Думу, новые партии грызлись, как дорвавшиеся до добычи голодные псы, однако мог возникнуть вариант их объединения во имя усекновения власти ВВП и тогда…, он даже не хотел думать, что произойдет тогда. Впрочем, до этого было еще далеко – пусть сначала пройдут в Думу, а там посмотрим…, если замахнутся на отмену ненавистной статьи Конституции, то придется им набрать три четверти голосов, а уж тут битва нешуточная разгорится, вплоть до разгона взбунтовавшегося парламента, он пойдет на это, коль иного выхода не будет… Не можешь остановить нежелательный, опасный процесс – возглавь его, – этот совет истории он как мог использовал в свой год, но нынче на дворе иные времена, куда более скверные; обман и подкуп работали плохо, а попытки репрессий, даже в ограниченном виде, вызывали у преклонцев вовсе не страх, а совсем наоборот, с этим приходилось считаться – вновь требовали освобождения МБХ, ВВП не поддавался на провокации, в его уклончиво-обнадеживающих заверениях проскальзывало то, что люди хотели услышать, но что не давало серьезного повода полагать, что такое возможно…

Но выборы беспокоили все больше, многие полагали – прежнего агрессивно-послушного большинства у власти не будет, с нарастающей силой шли разговоры по поводу отмены ненавистной статьи Конституции, 80-й, – их нельзя было не замечать, игнорировать, ВВП понимал это лучше, чем кто-либо: верный себе, он хотел вклиниться, не пассивно выжидать, а действовать на острие, тем же оружием недовольных и смутьянов, какое они используют против него, но – не получалось, ничего не получалось, а почему, он не мог объяснить себе, не принимать же всерьез газетные глупости типа “срывающийся на истерику тон выступлений, образы врагов, победоносные лозунги – стиль тоталитарных правителей” – это он-то, тоталитарный правитель… и однажды он, не полагаясь на советников и помощников, которые только и горазды выполнять его указания, а спорить, отстаивать свою правоту боятся, и правильно боятся, однако сейчас он бы выслушал их мнение, а они молчат, откровенности из них не вытащишь… поэтому сам решил досконально во всем разобраться и начал с того, что перечитал самые важные тексты, написанные учеными-оппозиционерами довольно давно, но тогда миновавшие его, а нынче существующие в новой редакции, выправленные согласно злобе дня. А после – не погнушаться, пригласить их в Резиденцию, поговорить с глазу на глаз, он – один, а их человека три, может, четыре, и пускай глава его администрации морщится и недоуменно пожимает плечами, сверкая идеальным пробором и подчеркнутой генеральской выправкой, хотя генерал не служивый, армии не нюхал, он по другому ведомству, но выправка отменная; ну и пусть морщится – он, ВВП, так решил – и баста.

Пригласил троих, двух мужчин и одну женщину, двое евреев, между прочим, для него сие не имело значения, просто отметил для себя, когда приглашал, и не более того; все были постарше его, кроме светловолосой сухопарой женщины с короткой, под мальчика, стрижкой и мужской одеждой – брюки и пиджак, приглашение было принято, в означенный час гостей привезли в Резиденцию, он устроил небольшую экскурсию по территории, на машинах и пешком, не показав только террариум, стояло бабье лето, день выдался хрустальный, тихий, задумчивый, прозрачный воздух словно отодвигал горизонт, приоткрывая дали, на лесные заасфальтированные аллейки слетались стайками жухлые, еще не жесткие, как фольга, листья, на вянущие травы вдоль дороги ложилась тончайшая пряжа пауков-тенетников, под дуновением ветерка блестящие паутинки парили над головами, сентябрь выдался сухой, теплый, черные стволы деревьев диссонировали с яркой, золотой, розовой редеющей кроной с вплетавшимся иссиня-фиолетовым и красным колером. ВВП любил эту пору осени, да и как можно было ее не любить…; природа рождала лирическое настроение, столь ему не свойственное, и даже вынужденное приглашение гостей, у которых он по старой разведчицкой привычке хотел выведать то, что скрывалось между строчками их опасных писаний, не хмурило его чело; после часовой прогулки был обед, Арина присутствовала, пыталась разговорить гостей, создать благоприятный для разговора фон, гости однако были зашорены, на шутки отвечали вежливыми приклеенными улыбками, ВВП чувствовал – не в своей тарелке, боятся лишнее слово вымолвить…, но галлийское вино незаметно делало свое дело, гости раскрепощались, впрочем, пили умеренно, за исключением Увальня, тот не стеснялся. Перешли в рабочую комнату на втором этаже с дивным видом сквозь огромные стеклянные витражи на пламенеющий лес, ВВП объяснил цель встречи – поговорить о том, что, по мнению трех видных ученых-социологов, ждет Преклонию в ближайшие годы, гости закивали – они готовы, но только без утайки, подчеркнул хозяин Резиденции, и гости опять закивали; про себя он дал им условные прозвища: чернявый невысокий пожилой мужчина со складками и ложбинками на щеках, словно кто-то провел глубокую вспашку лица, был Жук – несколько лет назад перенес онкологическую операцию, как явствовало из досье соответствующей службы, но, кажется, поправился, вот только лицо… второй, высокий полный рыжеватый, с брюшком, был Увалень, женщину он прозвал Мальчиком.