Давид Гай - Террариум

Но мост между покинутым, но до конца не отринутым прошлым, непредсказуемым настоящим и совсем туманным будущим строить приходится, вот только в какую сторону движение пойдет, в ту, в обратную или в обе сразу? – и какие колонны с какими развернутыми знаменами по мосту пойдут: упивающиеся былыми победами и подвигами, тянущие Преклонию назад, туда, где она находилась столько веков, или обдуваемые западными ветрами, стремящиеся туда, где Преклония наконец-то выйдет из тупика и обретет новое качество, – и рядышком, в одном строю двинутся по мосту отряды яростных радикалистов, для которых важнее всего этническая принадлежность, соразмеряя длину шагов, не слишком вперед, но и не отставать, двинутся новоиспеченные лидеры партий-карликов, выползших на свет божий волей прозорливого ВВП, безобманчивой интуицией понявшего, что только таким бескровным способом можно одолеть оборзевшую оппозицию, ибо начнут голодные карлики злобно бороться друг с другом, и будет ли в такой борьбе дело им до какой-то призрачной свободы… И тут же, по отмашке верноподданных дирижеров заговорят те, кому будет поручено, на набившую оскомину, но вновь актуальную тему – свобода нужна далеко не всем, не дорос народ в силу своей истории и черт характера, психологии и нравов к осознанию ее абсолютной необходимости и самоценности, не дорос! – так какого рожна вам надобно, господа западники, не пойдут за вами люди, как не пошли в период властвования Деда и его приверженцев, отвергли либеральную болтовню и ересь, а коль так, по-прежнему необходим стране царь, Властелин, быть может, даже с замашками диктатора; лелеете надежду изменить в Преклонии систему власти? – что ж, попробуйте, никто вам бразды правления просто так, добровольно, не отдаст, это как в детской игре “ну-ка, отними”, смогете, господа оппозиционеры, тогда и посмотрим, чья возьмет, а не смогете – пишите жалобу на себя.

И коль скоро возникает уверенность, что стране и впрямь необходим Властелин, иначе не удержать равновесия, тут же услужливые обоснователи возглашают неоспоримую с их точки зрения истину: с таким народом, как преклонский, нельзя иначе, он сам попросит “володейте мной”, ибо сам не способен ни к чему дельному, ни к самоорганизации, ни к кропотливой, каждодневной работе на собственное благо, ни к изменению своей судьбы; но едва зазвучат такие речи, тут же вплетутся в хор иные, спорящие голоса: Преклония свернула с едва наметившегося при Деде пути не случайно, это – осознанная стратегия ВВП, его выбор – отнюдь не следствие истории, культуры, народных предпочтений и представлений, это действия лидера, управляющего страной определенным образом, так, как он разумеет и желает, как выгодно его окружению; и не так уж плох народ, как его малюют, вовсе не так плох, есть в нем и здоровые силы, только держат их в накрепко завязанном мешке, не дают вырваться на волю, но коль вырвутся по какой-то роковой случайности или недосмотру, то вдруг станет ясно – не нужен людям никакой ВВП, обойдутся без него…

Вольно или невольно дискуссия с философским уклоном продолжилась на одной из встреч с руководителями главных телеканалов, выбранные места записи их разговора показывались по зомбоящику, как называли телевидение многие преклонцы, особенно живущие в больших городах и считающие себя продвинутыми, из него народ в основном и черпал сведения, как живет Высший Верховный Правитель и как живет страна, чего ждать от цен и когда произойдет очередное повышение зарплат бюджетников и пенсий; газеты с их малыми тиражами мало кто читал, до глубинки они доходили с большим опозданием или вообще не доходили; простой люд смотрел и обсуждал показываемое в “ящике”, откуда непрестанно лилась веселая музыка, где пели и плясали полуголые сисястые девицы и патлатые или бритые “под ноль” парни, мелькали одни и те же физиономии, обсуждались скандалы и сплетни интимного свойства, о политике рассуждали серьезные дяди и тети, склонявшиеся к тому, что, несмотря на участившиеся митинги и демонстрации недовольных, а недовольные всегда были и будут, и не только в Преклонии, все идет своим чередом, размеренно и правильно, без резких колебаний, несмотря на происки Заокеании и ее союзничков, “ящик” создавал стойкое ощущение – в Преклонии с каждым днем все радостнее жить; но главным было то, что скажет ВВП, а дяди и тети потом препарировали его мысли, делая еще более доступными и понятными. Правда, оставалась главная опасность – интернет, пятьдесят с лишним миллионов пользователей, поле для забавы всяких умников, не боящихся ругать власть и Самого, на умников искали и находили управу, вызывали в суд, штрафовали, однако не сажали, а, позаимствовав передовой опыт соседей из Поднебесной, закрывали порталы, сайты и блоги на основании принятого еще перед зимней Олимпиадой закона об ответственности за распространение сведений, порочащих чиновников, депутатов, судей, военных и вообще, власть, а перед этим – утвержденного запретного списка из пяти миллионов слов и словосочетаний, в него чего только не попало, если ему следовать, писать по-русски вообще невозможно; крик стоял страшный, когда закон и запретный список вступили в действие, однако потом все как-то успокоилось, как и прежде бывало в стране – закон есть, но его исполняют избирательно. Однако интернет беспокоил все больше по мере подрастания нового поколения взамен скопом вымирающих стариков и старух, молодые не желали мириться с мыслью, что их шансы и возможности добиться успеха обратно пропорциональны количеству лет ВВП во власти, собирающегося править чуть ли не вечно – так и пишут в блогах – а ведь все блоги не закроешь… а еще пишут и обсуждают набившую оскомину тему, мусолят то, что пришло в пору его переизбрания Высшим Властелином после смутных четырех лет правления Плюшевого, когда народ потерял страх: якобы прежняя история Преклонии закончилась, государство-монополия себя изжило, требуется изменение Конституции – так недалеко и до бунта; и потому договорились – один из первых вопросов теленачальники зададут именно в разрезе опасности перерастания недовольства во что-то более серьезное.