Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

— Вот бы нам, Костя, такую кухарку в тайгу!

— Да уж, есть над чем задуматься.

— А что, Катюха, коли мы сюда на будущий год с экспедицией приедем, пойдешь с нами кашу варить? Деньгами не обидим! — вдыхая аромат поставленной перед ним чашки с кашей, как бы между прочим предложил Вениамин.

— Не знаю, — смущенно пожала плечиками та. — Я в тайгу люблю ходить. Только недалеко. Туточки, по ближним горам лазила. А далеко бродить не с кем, — и покосилась в сторону Кузьки. — А что же — может, и пойду!

Тот, быстро доедая перловку, сузившимися глазами метал молнии, был зол и ревновал Рябуху к инженерам. «Ничего себе! Без меня тут решили, куда Катьке идти! Ишь ты, деятели нашлись!.. Да я… Да пусть куда хотят и идут! Без меня. А я без вас обойдусь». Все время до настоящей минуты он считал Рябуху как личную собственность, бегающую в ограде «туды-сюды и путающуюся под ногами». Она была для него второстепенным предметом, который порой «надоедал до ужаса», и в то же время без него нельзя. Что-то подобное телогрейке при первых осенних зазимках: надевать не хочется, но и без нее никак. Прожив всю жизнь в одном дворе, Кузька к Кате привык настолько, что не понимал, как может быть, если он попросит принести дров, воды или прополоть грядки, а она вдруг ему откажет. Да такого не может быть! Любое решение принимал только он. Всегда был прав только он. И вдруг кто-то ей предложил без его мнения какое-то дело, не считаясь с ним, и она согласилась. Для Кузи это было подобно удару под дых. Находясь в каком-то шоковом состоянии, он подавлено молчал, переваривая слова Кати. Вот уже и каша кончилась, а он скреб и скреб ложкой по дну пустой чашки, будто старался вычерпать из нее внезапно навалившееся одиночество.

— Если не секрет, далеко и надолго надо будет идти? — играя на натянутых струнах простреленной души Кузьки, спросила Катя. Видела, что зацепила за живое, решила таким образом отомстить, чтобы не зазнавался.

— Будем набирать рабочих и проводников, копать шурфы по пойме реки Шинда. Работы много, вероятно, за один сезон не управимся. А заходить будем в мае, как снега сойдут. — И как ни в чем не бывало обратился к Кузьке: — Что, Кузька, пойдешь на будущий год с нами?

Не ожидавший такого вопроса, Кузя взволнованно шмыгнул носом, отложил ложку, глухо ответил:

— Не знаю… дожить надо, — и, не сказав Кате спасибо за ужин, молча пошел в дом.

— Что это с ним? — удивленно спросил Вениамин Катю. — Вроде как подменили.

— Ничего, бывает, — с улыбкой ответила та и стала убирать со стола посуду. — Пройдет. На то у него и фамилия такая, чтобы злиться.

Скоро начало темнеть. Ночевать Вениамин и Костя расположились на старом сеновале, где провели первую ночь, когда приехали сюда. Обиженный на весь белый свет, Кузька сначала лег в доме, но потом, посчитав, что там тесно дышать, перешел в дровенник на лежанку.

Несмотря на тяжелый, длинный день, ему не спалось. Сегодня было многое пережито: они вернулись с Екатериновского хребта, долго выслушивали речи деда Мирона, а под конец — на тебе, Рябуха концерт устроила. В том, что Катька виновата только сама и полностью, он не сомневался. Как так можно, не спросив его, договариваться с какими-то инженерами? И они тоже хороши, не предупредили его! В общем, с Рябухой больше никаких дел он иметь не собирался, а с инженерами…

На улице слышались приглушенные голоса, затем негромкий топот ног по двору, которые он не мог спутать ни с чьими другими: Катя. Соседка быстро забежала к ним на крыльцо, хлопнув дверью, что-то спросила у матери, опять вышла на улицу. Немного постояв, направилась в его сторону. У Кузи застучало в висках: что ей надо? Подумал: «У, продажная шкура! Будет приставать мириться, поленом огрею!»

Катя подошла ближе, в темноте шепотом спросила:

— Кузя, ты тут?

Кузя — молчок! Поплотнее закутался с головой одеялом, затаил дыхание.

— Кузька, дело есть! Не мое, люди просят.

— Какие еще люди? — буркнул он недовольным басом.

— Нина Коваль.

— Что ей надо? — удивленно приподнялся на локте Кузя.

— Аньжинера видеть хочет. Того, что помоложе.

— Зачем он ей?

— Я откель знаю? Хочет и все. Так позовешь?

— Ладно уж…

Вроде как нехотя встав с лежанки, поднялся на сеновал, толкнул Вениамина. Тот уже спал, с трудом проснулся, последовал за Кузей. Когда узнал, кто его зовет, заметно оживился:

— Где она?

— Вон, за забором стоит.

— Ладно, спасибо, иди спать. Я тут сам, — заметно волнующимся голосом проговорил Вениамин и вышел за ворота.