Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

После этих слов Дед Мирон вытянул шею, посмотрел на Разрез, не утонула ли Стюра? Увидев ее барахтающейся на том же месте, перевел взгляд на фляжку со спиртом, выказывая свое желание. Вениамин подлил ему в кружку. Тот выпил, закусил копченой колбасой, причмокивая, продолжил свой рассказ:

— Тархан Роман Александрович — другой ферт. Он из простых переселенцев, вольнонаемников. Он и доселе тут живет, вон его дом! — Показал рукой куда-то за деревья. — В отличие от Белова у него ребятишек — как шишек на кедре в урожайный год. Про него так и говорят: как из засечки вышел, так бабе и засек! Мне думается, у него каждый год кто-то родится. В общем, нищета полная. Баба его, Нюрка — дура полная. Курица супротив нее самая умная птица. Другая бы средства помаленьку про запас берегла, а она, как Роман расчет принесет, сразу деньги в прорубь. То зонтик за двадцать рублей купит, как у московских модниц, то юбку с рюшками за сорок. Или очки на палочке, пенсене зовутся. А где в них ходить-то? У нас круглый год глины с конским навозом выше щиколотки. Другой раз решила научиться играть, как в книге вычитала. Выписала из Томска струнный струмент, арфа называется. Понятное дело, Роману не сказала, решила сюприз сделать. Привезли ту самую арфу на санях к весне по насту. На них только две струны: возчики на каждом зимовье плясали, когда водку пили. Теперь та арфа у бабки Казарихи вместо рамы: она на них половики растягивает и чинит. Ох, и Нюрка у него, не баба, а черт с мутного болота! Подошьет к кроличьей шапке перьев из глухариного хвоста, наденет на голову, в одну руку зонтик, в другую пенсене на палочке без стекол. Ходит возле дома, это у нее моцион называется. А кого увидит — не переслушать. Язык, что подборная лопата, так и просится наружу. От нее все наши бабы шарахаются, потому что ни переслушать ее и ни переубедить нет никакой возможности: только она права, и все тут! Вот от ее языка вся беда и вышла.

Дед Мирон сделал паузу: бегающими глазками на раскрасневшемся лице указал на фляжку. Вениамин послушно налил из нее немного, так, чтобы дед Мирон смог вернуться домой, хотя это было маловероятно. Дыб-нога во время речи уже успел снять культю, откинул ее в сторону, удачно свалился с пенька и теперь, оперевшись на него, изображал оратора. Размахивая куском колбасы, пытался изобразить Нюрку, но его тянуло из стороны в сторону: скоро надо идти за конем, чтобы перевезти его домой.

— Стюра, рыбья твоя морда! Ты там еще не захлебнулась? — крикнул он, а когда та отозвалась, довольно покачал головой. — Вот и хорошо! Ты мне живая нужна, не дохлая! Про что это я? Ах да, про Кольку Белова. Мы с ним в одной засечке (горизонтальная горная выработка) у Мокридина работали. За неделю до того случая меня в тепляк на бутару перевели, а его с Тарханом поставили. И почему так получилось? Ух, — погрозил кулаком на гору, — кабы не перевели, я бы тот самородок нашел! Они в тот день в выработку на зачистку пошли. Он, самородок, чуть в стороне от мостков валялся, весь в глине, так что сначала на него никто из забойщиков не обращал внимания. Тархан впереди шел, запнулся об него, упал, стал материться, что испачкался в грязи. Сзади Белов — кайлой подцепил, отодвинуть хотел подальше, чтобы не мешал. Не сразу сообразил, что каменюка тяжелый, а от кайлы желтая полоса. Пригляделись — Мать-Гора! Золото… Самородок, да какой! Вдвоем едва поднять смогли. Притихли, глядя друг на друга. Что делать? Такой фарт один раз в жизни бывает. По весу самородок около двух пудов будет, а это — большие деньжищи! Если даже через золотоскупку продать, потом можно всю оставшуюся жизнь лежать, в потолок плевать ничего не делаючи. Долго не сговариваясь, решили самородок Мокридину не показывать, мимо охраны тайно выдать. У нас так мужики делают: коль на гора золотишко незаметно пронес — значит, оно твое!

Чувствуя значимость момента, дед Мирон прервал речь, достал трубку, кисет. Косо посматривая то на фляжку, то на посиневшую от долгого купания Стюру, стал неторопливо набивать трубку табаком. Слушатели в напряжении терпеливо ждали, когда он подкурит, продолжит свой рассказ, но тот не спешил. Понимая, что в данный момент Вениамин по его требованию нальет столько, сколько он захочет, навалившись на пенек, Хитрый Колонок важно щурил осоловевшие глаза.

Чтобы ускорить процесс общения, Вениамин налил ему еще. В это время от поселка донеслись звуки движения, далекие голоса, звонкий смех. К Разрезу по тропинке кто-то шел. Невольно обратив на это внимание, Вениамин и Костя переглянулись: кто бы это мог быть? Дед Мирон, всегда ожидая внезапного появления своей супруги, быстро проглотил налитое угощение, с шумом выдохнув, стал хлопать возле себя в поисках упавшей колбасы. Отыскав ее у себя в штанах, закусил, приложил палец к губам: