Михаил Каминский - Переполненная чаша

И Девочка была несчастлива. Она любила Мальчика, а Саксофона не любила. Саксофон был ее дорогой к цели, оправданием ее жизни. Девочка мечтала стать женой знаменитого человека. Ради такой цели иные девочки готовы стать несчастными.

Жили-тужили Старик со Старухой. Даже став законной женой Старика, Старуха продолжала ревновать его и поэтому никогда не оставляла одного. Она брала Старика с собой на рынок и в магазин: когда Старуха стояла в очереди у кассы, он занимал очередь к прилавку. Иногда Старуха любила днем посмотреть какой-нибудь фильм в кинотеатре. Тогда Старик сидел с ней рядом в зрительном зале очень тихо и спал. Такая жизнь мешала его научной работе, зато Старуха была спокойна — при ней Старик не мог звонить другим женщинам и спрашивать: «Ты меня еще помнишь?»

Ревность никогда не совершает умных поступков. Однажды, когда Старуха собралась на девичник по случаю юбилейной годовщины окончания трудовой школы № 8, то привела Старика на самый верхний этаж дома — к Девочке.

— Пусть он побудет у вас, — сказала Старуха. — Не беспокойтесь, я непременно вернусь и заберу его. Там, на девичнике, ему делать нечего. Там будет Софочка, которая когда-то ему нравилась.

— Но Софочке много лет, а мне совсем недавно исполнилось девятнадцать. Почему мне вы его доверяете? — спросила Девочка.

— Вы не знаете мужчин, — ответила Старуха. — Они видят женщину лишь тогда, когда она на постаменте. Софочка еще в молодые годы влезла на такой постамент, она соорудила его из своего голоса. Что это был за голос! Как она пела! А ваш постамент еще только пишет роман, так что я спокойна.

Старуха ушла на девичник. Девочка принесла Старику и Саксофону кофе в граненых стаканах и оставила их. Саксофон, страдая, продолжал писать роман, а Старик осмотрелся на новом месте и тут же принялся звонить по телефону. Он совсем не был ловеласом, этот Старик. Он набирал любой номер, и если в ответ раздавался женский голос, то спрашивал: «Ты меня еще помнишь?» И почти каждая женщина кого-то помнит. Тех женщин, которые все же не хотели вспоминать прошлое и жили одной, сегодняшней жизнью, Старик благодарил от имени всех мужчин и просил великодушно простить за беспокойство. Других, которые «его» помнили, он воспитывал. Он учил их, разъяснял простые истины, рассказывал о верности и порядочности, находил ошибки в их поведении и подсказывал, как исправить их. Многие люди живут неправильно только потому, что не знают, как надо правильно.

Жил-тужил оркестр. Без Саксофона его музыка была как засохшая грядка без дождя, как высотный дом без лифта, как Дед Мороз без мешка с подарками. И в этот день оркестр пришел к Саксофону.

— Саксофон, — сказал Барабан, — мы кое-как живем без тебя. Если бы ты знал, что ты наделал!

— Саксофон, — сказала Гитара, — совсем не та музыка без тебя.

А Флейта, которая любила Саксофона, заплакала.

Саксофон не слышал слов Барабана и Гитары. И даже рыданий Флейты не услышал. Он писал. Писал упорно и самозабвенно. Все, чего не было у него в жизни, он наверстывал на страницах своего романа. Он писал себя смелым, красивым и решительным. Он писал свою любовь — верную до гроба, деятельную, соратницу и друга. Такую любовь, без которой даже минута кажется годом, вычеркнутым из жизни. Она походила на Флейту. Только все хорошее, что Флейта прятала глубоко внутри, его героиня не прятала. Она не боялась быть смешной в чужих глазах. Кругом говорили: «Боже, какая она смешная! Она его так любит, что не замечает, как на это смешно смотреть со стороны». Его героиня этого не боялась, она знала, что любовь — не для чужих глаз.

Но если бы кто-нибудь прочитал страницы романа, то ничего бы этого не почувствовал. Саксофон не был писателем, он был музыкантом. А писатель от музыканта отличается тем, что ни одна девочка не сможет заставить его играть на саксофоне.

В общем, Саксофон писал и ничего не слышал, не видел. Тогда умный Барабан подал знак, и оркестр заиграл. Жалобно и печально вступила Флейта: «Мы унижаемся, а он, женатый мужчина, пишет роман, и наши дети будут учить в школе даты его рождения и женитьбы». — «У нас не будет детей, — отвечала аккордами Гитара. — Единственный холостой мужчина, который был в поле нашего зрения, женился. Есть, конечно, другие холостые мужчины, но они не в поле нашего зрения». — «И радуйся этому», — выводила в ответ Флейта. «Я радуюсь, — торжественно гудели струны гитары. — Барабан, как хорошо, что ты тоже женат». — «Бом! — гремел Барабан. — Девочки, вы забыли, зачем мы сюда пришли. Бом!» — «Все дело в том, — перешла на переборы Гитара, — что Флейта влюблена в Саксофона, а я…» Но тут Саксофон очнулся, поднял голову, и Гитара смолкла.