Елена Лабрус - Грязная сказка

Она отправила бумаги на принтер, и почувствовала, как у неё дрожат пальцы после всей просмотренной информации.

Она старалась о нём не думать, не вспоминать, упорно не слушать новости, если говорили о Назарове.

Уже полгода как Кайрат забрал её из клуба, а до неё всё равно долетели вести, что Влад её искал. Несколько месяцев назад он спрашивал о ней в клубе у Рыжей Долли, до сих пор трясущей там своими сиськами. И про Кайрата спрашивал. И даже тупорогая Долли поняла, что информация о том, что они якобы теперь вместе, Назарову не понравилась.

Эта их неприязнь друг к другу, возникшая ещё в детстве, так и не прошла у них обоих, не зарубцевалась, как гниющая рана, и каждый раз начинала чесаться заново, едва они появлялись в поле видимости друг друга.

Таня знала эту историю, произошедшую в школе, в двух вариантах. От Кайрата, похоронившего лучшего друга, избитого Владом. И от самого Влада, сделавшего после смерти пацана так много, чтобы искупить свою вину. Хотя в смерти Санька даже Кайрат его не обвинял. Парень уже пошёл на поправку, когда умер из-за ошибки врачей то ли перепутавших лекарство, то ли пропустивших мимо ушей информацию о его аллергии.

Но свою вину Влад не отрицал. Он наткнулся на этого робкого костлявого парнишку в коридоре случайно и просто толкнул. И парень испуганно закрылся от него руками. Влада разозлила такая трусость и он ударил его, пытаясь заставить дать отпор. «Защищайся!» И чем громче он кричал на него, чем больнее бил, тем больше съёживался парень, пряча лицо в колени.

Это было ужасно, и жестоко, и непростительно. И когда его оттащил Кайрат, а потом выскочила из кабинета мать, он бросился бежать в ужасе от сотворённого.

Но Назаров и в шестнадцать лет уже умел признавать свои ошибки. Никто не знал, но он ходил в больницу к Саньку. И пообещал, что как только он поправится, будет с ним заниматься и научит его драться. Ему казалось, они даже подружились.

Но Санька ждала совсем другая судьба и, возможно, лучший мир раньше времени за все его страдания. Родители-алкоголики, голод и четыре младших сестры, которые часто ели только то, что приносил им старший брат. После его смерти Влад взял на себя эту заботу.

И не мог простить Кайрату, что он-то как раз их бросил. А Влад нет. Покупал им одежду, варил на грязной кухне суп. Таскал воду, чтобы эти худющие девочки, старшей из которых было лет восемь, не надрывались с огромными вёдрами.

Мать помогла ему обратиться в органы опеки, чтобы детей забрали в детский дом. Но органы не успели. В один из сухих солнечных дней сентября их дом сгорел до тла. В живых осталась только младшая, пятилетняя. Влад не знал ни как её звали, ни куда пристроили после пожара. И, конечно, её не искал.

Таня гладила его по голове, слушая этот рассказ и искренне верила вместе с ним, что о девочке есть кому позаботиться. И всё у неё хорошо.

Потом Влад с Кайратом снова встретились в ночном клубе. И Назаров уже и так презиравший его, только укрепился в своей неприязни.

— Дима, неужели ты думаешь, что у этого проститута хватит мозгов просчитать такого масштаба сделку? — говорил он Савойскому, когда вошла Таня и остановилась у него за спиной. — Я принёс тебе выкладки целой команды опытных аналитиков, а ты просишь разобраться с этим какого-то недоумка.

— И всё же Влад выводы его заслуживают внимания, — устало вздохнул Савойский и махнул рукой. — Таня, давай сюда эти бумаги.

Она спиной чувствовала, как Назаров замер и провожает её глазами. Она положила бумаги, развернулась и вздёрнув подбородок прошла мимо него обратно, покачивая бёдрами.

Но ноги у её тряслись. Он и был красив, а стал просто сногсшибателен. Она прижалась спиной к закрытой двери, боясь рухнуть и слышала, как Савойский трижды его окликнул, прежде, чем он отозвался.

Ей бы бежать. Спрятаться от него, скрыться, найти любую кроличью нору и залечь там, но бегать и таиться было не в её правилах.

И эта молчаливая война началась. И только они вдвоём понимали, что на самом деле происходит.

— А эта родинка над губой у тебя настоящая? — ворковал он нависая над Леночкой рядом с Таней, делающей вид, что она не замечет его в упор. — Правда? А ещё есть? На груди? Боже! — томно вздыхал он. — Как бы я хотел её увидеть.

— Таня, зайди! — рычал в коммутатор Кайрат.

И Таня заходила, а потом выходила, демонстративно одёргивая юбку, когда покрасневшая с ног до головы Леночка поспешно прятала облизанные Назаровым прелести в лифчик.