Александр Казимиров - Бульварное чтиво

Директор рынка «умирал» в палате люкс с душевой кабинкой, телевизором и холодильником. Вспоминать события, уложившие его сюда, не хотелось, и он развлекал себя чтением «Спид-инфо». Дверь бесшумно растворилась.

— К больному нельзя, он в тяжелом состоянии! — возмутилась медсестра и преградила путь припозднившимся посетителям.

— Почему у дверных ручек нет пальцев? Вы не знаете? Это патология! Это оскорбление матушки природы! Мы на секунду! — Банан сунул растерявшейся девушке шоколадку и отодвинул, как шторку. — Добрый вечер, Лукьян Ефимович! Отдыхаете?

Директор рынка присел на кровати и настороженно всмотрелся в лица гостей.

— Мы из «Меркурия». Неужто не признали? — Гриша поставил на тумбочку огромный пакет с фруктами и прочей ерундой, которую обычно приносят захворавшим родственникам или знакомым. — Все опечалены вашим состоянием. Мы сейчас уйдем, но перед этим чуток поднимем ваше настроение. Отныне, Лукьян Ефимович, будете платить нам. Мы не такие алчные, как Рябина. Брать будем по-божески.

— Но как же… А что я скажу Рябине?

— Ничего!

Банан вытащил из пакета склянку и сунул ее директору рынка. В янтарной жидкости плавало ухо с большой волосатой родинкой.

— Рябина на коньяке! — Банан погладил Лукьяна Ефимовича по плечу. — Поправляйтесь!

Вася Клёк ходил из угла в угол и вызывающе поскрипывал протезом. Носовой платок промокал его вспотевший лоб. Вася грыз губы и думал, с чего начать. Банан, как ни в чем не бывало, хрустел чипсами, листал накладные и делал пометки в блокноте.

— Вас же повяжут! — голос бухгалтера дрожал. — За такие штуки пятнашка светит, не меньше! Чего доброго, вместе с вами загребут и меня. А у меня семья, ребенок!

Он сел, вытянул, как шлагбаум, деревянную ногу и закрыл глаза. Ему мерещился «столыпинский вагон» или камера, совершенно не похожая на больничную палату люкс.

— Что ты накручиваешь? Кто кого повяжет? — Гриша подошел к окну, раздвинул гардины.

Солнечный луч веером рассыпался по кабинету, затанцевал на стеклянной пробке графина, заставил сверкать ее грани.

— Эх, Вася, Вася! После дружеской встречи с коллегами ребята подчистили все следы. Запомни на будущее: печь кирпичного завода уничтожает всякие улики, а по пеплу идентифицировать личности еще никому не удавалось. Ты давай, работай, фантазер. Своди дебет с кредитом.

Действительно, ничего страшного не случилось. Никого не арестовали и не закрыли в каталажку. Банана вызвали по повестке, но чисто для проформы.

— Вы случайно не знаете, куда мог подеваться Рябина Сергей Николаевич? — интересовался прыщавый следователь. — Родственники заявление написали.

— Откуда мне знать! Я не бабка-гадалка, — ответил Банан. — Может, на сборы с ребятами уехал, а может, у любовницы завис.

Начальник уголовного розыска получал от «Меркурия» зарплату в конверте и игнорировал не особо серьезные правонарушения. «В стране бандитов жить нужно по понятиям, иначе…» — здраво рассуждал слуга Фемиды и крутил на пальце золотую «гайку».

Исчезновение Рябины и его соратников на время утихомирило город. Уличная шпана, причислявшая себя к братве, зарылась в ил. Но вскоре все вернулось на круги своя: где-то кого-то резали, где-то кого-то стреляли. Газетные страницы пестрели криминальными сводками, некрологами и эпитафиями. Генофонд страны вымирал, как мамонты. Синим пламенем пылал Кавказ. Хмельной президент без пальца, но не без чувства юмора, ежедневно тасовал кабинет министров, корчил в телевизоре грозные рожи и самоублажался игрой на ложках. Игра на ложках напоминала стук забиваемых в крышку гроба гвоздей. Кладбища росли, как саркома, и не вмещали всех желающих. Для избранных на них появились «аллеи славы». С гранитных глыб заплаканным родственникам улыбались разудалые покойнички. «Не переживайте, у нас все путем!» — как бы уверяли они и принимали гостинцы в виде карамели.

Перед Новым годом в офис не явился Клёк. Ожидалась крупная партия товара, а без главбуха оформление документации выглядело затруднительно. Ему звонили, но трубку не брали.

— Поехали, проверим! — Банан натянул куртку. — Зачем пистолет взял? Гриша, ты же культурный человек! В тюрьме сидел, все понимаешь. Бытие бессмысленно, если в нем нет места женщинам, водке и азартным играм под интерес. Возможно, Василий загулял. Имеет право! Правда, о делах забывать — нехорошо.

Город утопал в сугробах. С неба на него сыпалось конфетти и безмолвие, вытяжные трубы курились прозрачным дымком. Казалось, это был вовсе не дым, а дыхание окоченевших зданий.