Олег Ждан-Пушкин - Последний друг

Вот теперь Редактор понял и почувствовал, что — виноват перед ним. Роман у Сокольникова безнадежно плохой, но виноват в слезах Сокольникова — он.

Почувствовал, что сегодня не уснет и отправился к компьютеру посмотреть почту и новости. Да и светало.

Редактор сидел за компьютером, читал повесть молодого автора и не мог решить, что с ней делать: отклонить или принять, и переписывать многие страницы. Переписать — сослужить дурную службу автору, отклонить — погубить неплохую идею. В любом другом случае отклонил бы, если бы не, как говорится, личный контакт: молодой человек приходил в редакцию с трехлетней дочкой — кудрявым голубоглазым ангелом, — и Редактор по старости своей не мог ее забыть. Удивительной красоты была девочка. Кроме того, вдруг попросилась к нему на колени. И вспомнив это, решил: надо публиковать. Сразу же позвонил автору: «Приходи, — сказал, — есть разговор. — И засмеялся: — С дочкой!»

В эту минуту и влетел Королевич в кабинет. Шмякнул на стол какой-то журнал, листки, распечатанные на принтере. «Читай!» — сказал, глядя в глаза. «Что это?» — «Мой тебе ответ!» — произнес, ликуя, и исчез, оставив после себя энергию зла.

Да, чтение было поучительное. Соглашаться приходилось со многим. Да, неглупо. Он, Редактор, был виноват перед журналом, перед читателями: ввязался в доработку той повести, а потом поздно было отступать. Помнится, внутренне оправдывал себя: есть необычные страницы о жизни волков, есть и попытки бытовой философии. Радовался, что критика не обратила внимания на эту публикацию. Казалось, проскочило, пронесло. Но и правда: нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Одно было непонятно: почему Королевич только теперь показал рецензию? Чего ждал?

Что касается его собственных рассказов, жирно исчерканных Королевичем фломастерами в журнале… Нет! Никогда! Ни одного слова!

Однако что-то знакомое почудилось в этих словах. Кто-то их недавно произносил…

Нахмурился.

Выйдя из редакции, Королевич отправился в сторону парка. День стоял солнечный, в парке было полно детей, катались на качелях, каруселях и кричали, будто наступил всемирный праздник. Настроение и состояние у него постепенно менялось. Дело сделано, противник разбит. Все хорошо, он отстоял свои позиции. Все правильно. Конечно, в чем-то Редактор может быть прав, но… Нет, сомнений нет и не должно быть. Впереди — юбилей.

Мир, как известно, тесен. Один из них оказался в одном конце длинного коридора, другой в противоположном. Не встречались они больше месяца. Что делать? Улыбнуться и протянуть руки или как бы не заметить друг друга? Избежать встречи можно было только кинувшись сломя голову в туалеты, одному в мужской, другому в женский. Или развернуться на сто восемьдесят. Или одному — взлететь, другому — провалиться.

Но поздно.