Виктор Харченко - На реке черемуховых облаков

Миша был обижен в лучших коллективистских чувствах. Весь горел от гнева и негодования…

Капитан догнал Букина у ворот стадиона. Обиженный Сева не обернулся.

— Ну что ты, в самом деле! Товарищеская встреча! Чего так волноваться? Проиграли, и бог с ним. Ты же забил… А с коллективом надо уметь жить…

— Кто твой коллектив? Этот Миша, который мяча боится? И он смеет меня учить? Меня? Букина!

Вечером Букин опять пошел в город. Огни парка светились ярко, приветствуя его, Букина… Вокруг сновал мелкий народ. Никому из них не стать первым. Никогда не ощутить под своей ногой тугой мяч, как свою судьбу…

— Привет, Сева, — заискивали они. Им льстило, когда Букин отвечал.

— А я тебя ищу, — громко сказал Гриша, отделившись от компании. — Ну, как? Поостыл немного? Ну и зол ты сегодня был!

— А с чего мне быть добрым? — ответил Букин.

— Да уж, конечно, с чего? Раз проиграли! — поспешно согласился Гриша. — Такая команда… Но тебе надо в какой-нибудь начинать? Пока заметят. Летом поедем в Краснодар. Выиграем, первые разряды обеспечены… А потом перейдем в другую команду… Думаешь, мне эта нравится? Мы с тобой рывок должны сделать. Футбол — игра профессионалов.

— Посмотрим! — сказал Букин.

— Условия пока подходящие, — сказал Гриша. — Тебе практику зачтут в училище… Я тоже устроился неплохо… Спортинструктором числюсь… А получаю как шофер первого класса. Потому что меня ценят… Пусть другие пашут, а я — футболист. Но мне мое отдай…

— Ага! — сказал Букин. — И я тоже футболист! Пусть и мне отдадут!

И Гриша решил, что Букин согласен с ним и с его планом жить легко и играючи.

Светку Букин нашел сразу. Она даже ни с кем не танцевала. Попробовала бы! Стояла в сторонке, смирно дожидаясь Букина. Нижняя губенка у нее оттопырилась, когда она увидела Севу. Он степенно поздоровался с ней, побеседовал и стал танцевать. Букин танцевал с достоинством, сохраняя величие первого футболиста. Светка же танцевала увлеченно. Самозабвенно притопывала белыми туфельками. Щекоча и волнуя, песенка клокотала в ее горле. А Букин, держа партнершу в крепких руках, размышлял, почему ему так приятна ее хрупкость.

— Отчего ты грустный? — спросила она заискивающе. И Букин решил, что проводит ее в общежитие.

А ударник барабанил и барабанил. Бил в литавры. И кларнет тоненько и печально выводил звездную мелодию о нем, Букине. О его любви к заурядной девчонке, которая даже не умеет играть в футбол.

Букин забил свой гол в ворота противника. Он старался теперь не водиться и часто пасовал своим игрокам, чтобы его не могли упрекнуть.

Во втором тайме случилась еще одна голевая ситуация. Букин передал мяч Мише, которому очень хотелось отличиться. Левый крайний остановил мяч и махнул ногой. И тут же по-заячьи вскрикнул — промазал!

Невеста Миши рыдала. Она кричала, что судья судить не умеет, если на поле происходят такие безобразия: игроков ни за что калечат. Миша вывихнул ногу. Его нога вывернулась и лежала на траве, будто чужая… Миша с отупелой ненавистью следил потемневшими от боли глазами за Букиным, как будто Сева был виноват в его несчастиях…

— Расходитесь, граждане, — оттесняли дружинники набежавших болельщиков.

— Имейте совесть, не напирайте.

Однако толпа продолжала напирать, завороженная красным цветом повязок. Невеста осторожно придерживала голову жениха на своих коленях. На ее лице неожиданно проявилась такая скорбная нежность, что Букин даже удивился. Никогда Сева не видел на ее лице такой нежности.

— Тебе не жалко его? — спросила Света. — Давай присядем, поговорим!

Рядом, темнея на белом фоне стены общежития, стояла скамья. Выше над скамьей желтела медаль — табличка с номером дома.

— Нет, — сказал решительно Букин, усаживаясь рядом со Светой. — Мне таких не жалко… Зачем ему играть, если и так ясно, что из него ничего не получится. Чего он может добиться? А потом жалость — не для футболистов. Футбол — игра сильных. Вот мы с Гришей получим первые разряды, сразу перейдем в другую команду. Он мне предлагал… Ему скучно в нашем городе. И я тоже начинаю скучать…

— А как ты себе свою жизнь представляешь? — спросила, вдруг задумавшись, Светка.

— Буду играть! — сказал Букин. — Что же мне карбюраторы чинить?

Издалека доносился мотив джазовой мелодии. Южная ночь была жаркая. У Букина кружилась голова. Ему хотелось взять Светку за руку, но он не решался.

— А я босоножки люблю шить… А скоро научусь и сапоги с молнией! У человека должна быть любимая профессия…