Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

— Ой, какие вы чудные туристы все-таки, — сказала Татьяна Архиповна, лучисто улыбаясь, протягивая руку и гладя Валю по плечу. — Ну-ну, кто же с кроликом в поход отправляется, ей-богу, а? Он же враз одичает, забалует, волюшку почуяв. Это же зверек, хоть и ручной. Мой Витек лисенка поймал раз в капкан. Лапку ему зажало, но как-то так вместе с веткой, и не перебило, а травмировало. Он его домой приволок. Начал отхаживать, лангетки смастерил из дощечек. И косточка срослась. Лисенок пожил, да, повзрослев и набравшись силенок, однажды подкопался в сарайчике, где сидел, и был таков. После того случая Витек перестал капканы-то ставить. А я ведь давно ему говорила. У самой ноги перебиты болезнью.

— Ваш муж охотник? — осторожно спросил Вася.

— Сынок.

Валя вдруг перестала хныкать и, вытирая мокрые щеки, спросила:

— Так что ж он не припугнет этого Языка?

Женщина вздохнула.

— Ну, он больше ко мне сам не ходит. А Витек на севере. Уехал, закончил курсы сварщиков, обвыкся, поработал в одной фирме да и завербовался на Салехард. Недавно. Вахтовый метод. А так он за мной ухаживал. Теперь соседка Петровна приходит. Он ей обещал денег. А мне какое-то хитрющее японское кресло, которое чуть ли не летает! — Татьяна Архиповна тряхнула соломенными волосами и засмеялась. — И новый дом собирается строить. С подъемниками какими-то, ой, мамочки. Я уж ему ничего про Языка и говорить не стану, как приедет. Закипит кровь неразумная молодая…

Вася слушал после четырех чашек крепкого горячего чая осоловело. Лицо его было рдяно-бурое, конопатое. Глаза туманно синели.

А за окнами старого дома сыпался дождь. При мысли о полях, лесах да перелесках и разлившейся реке дрожь пробирала. Но ведь надо было уходить, искать тот лес, шалаш, лодку… Вася собирался позвать Валю, но — язык не поворачивался. Поблагодарив Татьяну Архиповну, он встал, прошел к печке, пощупал свое полупальто зимнее.

— Да как же оно так скоренько-то высохнет? — спросила Татьяна Архиповна.

— Ничего, потом просохнем… у костра, — сказал Вася.

Валя тревожно на него посмотрела.

Вася кашлянул солидно в кулак и наконец-то сказал:

— Собирайся, нам пора.

— Да вы что! — воскликнула Татьяна Архиповна. — Куда?

— На реку, — безжалостно ответил Вася и просмеялся.

— И самому-то смешно, — откликнулась Татьяна Архиповна. — Дождь-то так и сеется. Куда же идти? Никуда не надо идти. Места у меня много. Хлеб есть. Поживите.

Валя лучезарно улыбалась, но тут же пригасила улыбку, взглянув на Васю. Что он скажет. А ему уже смешно стало, что она, чужая и свободная женщина… или девушка, — свободный человек ждет его решения, как будто он над нею начальник. И Вася снова зашелся своим смехом. Скоро ему вторила Валя, а глядя на них, подключилась и Татьяна Архиповна. Котенок Гусенок, напившийся молока, перестал облизывать шерстку на груди и, задрав голову, таращил мутно-голубые глазенки на великанов-людей, издававших странные звуки.

Отсмеявшись, Валя начала убирать со стола, Татьяна Архиповна поехала в комнату, попросив Васю еще подкинуть дровишек в печь, а взять их можно в сенях, там кладочка… или уж лучше на дворе в поленнице, а то до кладочки она и сама доехать может, а вот на двор ей никак не попасть, точнее, скатиться-то по настильчику, сооруженному Витьком, еще она в силах, а вот назад взъехать — никак. И Вася пошел на двор, накинув белесый от солнца и дождей старый брезентовый плащ, висевший у двери. Там его встретила белая собачка с большими лохматыми ушами, гавкнув пару раз, она юркнула в дом, пока он не успел закрыть дверь. Вася шел по грязному двору под дождем. Оказывается, дождь был сильный, так и стучал по брезентовому капюшону. Дым из трубы оседал, стекал по шиферной почернелой крыше в лишайниках и повисал в саду среди голых яблонь и слив с корявыми ветвями. Плетень кое-как держался, готовый вот-вот рухнуть. Дождь со звоном долбил по перевернутому дырявому ржавому ведру, по цинковому грязному тазу, прислоненному к стене дома. Поленница была под навесом из досок, крытых толем. Впрочем, навес уже прохудился, и половина дров была мокрой. Вася набирал сухих поленьев, внезапно испытывая примерно то, что Кирилл Дхарма называл провалом в ничто. Правда, здесь все-таки было что-то: дом, река, деревня. Но на самом деле: где это? И в каком времени? И Вася ясно вспомнил, как однажды ему снилось место в Индии или на Цейлоне: дождь, дымы над хижинами, и он накладывал в ведра глину и подавал кому-то наверх, мимо проходили черноглазые смуглые женщины, глядели…