Юрий Нестеренко - Комбинат

В окно заглянуло солнце. Это было так необычно для Красноленинска, что Николай подошел к окну и выглянул наружу. Нельзя сказать, однако, что открывшийся пейзаж понравился ему больше, чем прежде: жирная слоистая грязь, начинавшаяся там, где заканчивался выщербленный асфальт тротуара, не выглядела привлекательнее в ярком свете, а уродство и обшарпанность многоквартирных домов по улице Ударников стали только заметнее. И даже радужная пленка, проступившая на мутных лужах, красоты не добавила. Как там у Шекспира? Если солнце ласкает своими лучами падаль, то оно лишь плодит червей… Падали уже ничего не поможет. Тепло и свет сделают ей только хуже. Впрочем, пару минут спустя, пока Николай все еще озирал окрестности, свет снова померк; дневное светило словно поспешило отгородиться очередной тучей от открывшегося внизу зрелища.

За спиной Селиванова запел оставленный на столе мобильник. Николай даже чуть вздрогнул от неожиданности, затем поспешно вернулся к столу. Неужели, наконец, из мэрии? Или Славест таки решил поменять свои планы из-за гибели сына?

Но это оказалась Светлана.

— Я не слишком рано?

— Нет, в самый раз. Я уже позавтракал.

— Просто хотела поблагодарить вас за то, что вчера позаботились о… моем сыне. Простите, что не сделала это сразу, но вчера… все это так выбило меня из колеи… вы ведь знаете, что случилось?

— Знаю, — он сделал короткую паузу и, не услышав от нее никаких уточнений, добавил: — Не думаю, что вы нуждаетесь в соболезнованиях по поводу самого факта… но сочувствую по поводу зрелища, которое вам пришлось увидеть. От такого, наверное, многие мужчины грохнулись бы в обморок.

— Да, это было ужасно… Я его никогда не любила, но… Там от лица почти ничего не осталось. Я его опознала, главным образом, по татуировке — не блатной, этих я не видела, а той, что он сделал еще мальчишкой. Собачья голова, представляете? И надпись «ПОРВУ». Я тогда над ним еще издевалась, спрашивала, по какому рву…

— И метла?

— При чем тут… а, вы опричников имеете в виду. Нет, про них он, наверное, даже не слышал… Но вы ведь понимаете, он как будто сам себе накаркал, хоть я в такое и не верю…

— То есть вам сказали, что его загрызли собаки?

— Да не то что сказали, я сама видела!

— Просто есть и другая версия. Что собакам бросили уже мертвое тело. Вас об этом не расспрашивали?

— Ну… — в голосе Светланы послышалось смущение.

— Вас спрашивали, что у него вышло со мной. И не просили ли вы меня с ним разобраться.

— Ну, в общем, да, но…

— И что вы ответили?

— Правду! Я ведь на самом деле не просила. И не видела, что между вами было. Но видела, как он уходил из нашего дома!

— Избитый?

— Ну… я сказала, что видела кровь. Немного. Экспертиза ведь это все равно установит, верно? А дача ложных показаний… вы же на меня не сердитесь? Он же был живой, когда вы расстались, это самое главное!

— Да, — проворчал Николай, — конечно. Разумеется, вы не должны были давать ложные показания. Я вот только думаю, что вряд ли вас приглашали для опознания. Он же сидел, все его татуировки и иные особые приметы есть в его деле. Они могли установить его личность еще лучше, чем вы.

— Ну, наверное, формально надо, чтобы кто-то из родственников опознал…

— Совсем не обязательно.

— Тогда зачем?

— Ну, например, посмотреть на вашу реакцию. Одно дело, когда такое зрелище открывается неожиданно, и совсем другое, если вы были причастны к этому заранее… Думаю, если бы вы таки хлопнулись в обморок, это пошло бы вам в плюс.

— Ну вот не хлопнулась. Живя всю жизнь в Красноленинске, такого навидаешься… хотя именно такого, конечно, еще никогда. Вы думаете, они меня теперь подозревают?

— Не знаю. Не берите в голову. Вы же ни в чем не виноваты.

— Как будто в этой стране это когда-то кого-то останавливало…

А может, это было предупреждение, подумал Николай. Кому только? Светлане — «смотри, что может быть, сегодня с твоим братом, а завтра…»? Или ему самому? Они знают, что известного журналиста трогать опасно, ибо это привлечет к их городу внимание, которого они, похоже, так хотят избежать — но вот давить на него, угрожая повесить убийство на Светлану, могут и попытаться. Особенно если считают, что между ним и Светланой что-то есть…

С улицы донесся длинный гудок — не иначе, Сашка пригнал «карету».

— Извините, — сказал Николай. — Мне уже пора ехать со Славестом встречаться.

— Да, конечно.

Светлана не спросила, не поменял ли Славест свои планы, и Селиванов предпочел уточнить: