Юрий Нестеренко - Комбинат

Из тяжелого положения его выручил телефон, заигравший мелодию в кармане Жени. Тот поспешно поднес трубку к уху.

— Да! Да, ты захлопнула дверь, а я остался на лестнице! Что значит не заметила, как я вышел? А проверить ты не могла? Вообще сказать, куда ты уходишь? Что? Ну и что? Туда ему и дорога! Это не повод забывать про все на свете!

«Неужели он это о своем отце?» — подумал Николай, одновременно радуясь, что Светлана, очевидно, освободилась и скоро приедет за сыном. Но тут запел его собственный мобильник. Селиванов поспешно вышел в коридор.

— Николай Анатольевич? — услышал он, нажав на кнопку приема. — Это лейтенант Сысоев.

Так, подумал Селиванов, чьи нехорошие предчувствия мигом вернулись. От меня-то им что надо? Он торопливо вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь.

— Кажется, мы с вами все уже обсудили, — сказал он.

— Не совсем, Николай Анатольевич. Открылись новые обстоятельства. Вы мне ничего не хотите рассказать?

— Все, что мог, уже рассказал, — повторил Николай. — Дело выеденного яйца не стоит, какие еще новые обстоятельства?

— Может быть, подъедете, и обсудим это не по телефону?

— Никуда я не поеду, — решительно заявил Селиванов. — Только в том случае, если пришлете мне повестку по всей форме. Для чего, как вам известно, требуется дело, возбужденное по статье.

— Ну хорошо, Николай Анатольевич, — покорно вздохнул Сысоев. — Вот вы вчера нас упрекали, что мы на сигналы не реагируем. Так вот сегодня утром, в соответствии с поступившим от вас сигналом, участковый инспектор старший лейтенант Колупаев нанес визит известному вам Петру Безрукову, чтобы провести с ним профилактическую беседу. Однако дома его не застал. Сожительница Безрукова, гражданка… ну, фамилия вам не важна, показала, что Безруков дома не ночевал, и где он, она понятия не имеет Подавать заявление о пропаже она не собиралась, да и в любом случае ход такому заявлению был бы дан не ранее чем через три дня…

«Надо же, у „петуха“ еще и сожительница, — подумал Николай. — Впрочем, это он на зоне петух, а здесь, по красноленинским меркам, наверное, мужик еще и не из худших. На безрыбье и слон соловей…»

— Однако позднее, — продолжал Сысоев, — на заброшенной стройке было обнаружено тело мужчины без документов. Оно было сильно обезображено, в особенности руки и голова, что затрудняло опознание; в частности, пальцы на руках обгрызены до костей или вовсе отсутствуют, что делает невозможным дактилоскопическую экспертизу. Однако сохранившиеся татуировки позволяли предположить, что речь идет о ранее судимом Петре Безрукове, он же Шибздик. Сожительница Безрукова была слишком пьяна для процедуры опознания, но его единоутробная сестра Светлана, приглашенная нами, только что опознала тело. Таким образом, человек, с которым у вас вчера вышел конфликт — и которого, кстати, вы и упомянутая Светлана видели последними — сегодня найден с признаками насильственной смерти, а это, согласитесь, несколько меняет дело.

«Вот же черт…» — тоскливо подумал Николай.

— Я его не убивал, если вы это рассчитываете услышать, сказал он вслух. — И уж тем более не грыз. Вы что же, хотите сказать, что на него напали людоеды?

— Нет, конечно. Следы зубов не человеческие. Тело обгрызено собаками.

— Погодите, вы сказали — заброшенная стройка? Это не возле комбината и улицы Мучеников?

— Да, именно там. А откуда вам это известно?

— Да просто меня там самого вчера чуть не съели, хотя я просто проходил мимо! Там действительно злющая стая бродячих псов.

— Да, мы в курсе, — невозмутимо подтвердил Сысоев. — Их там еще в конце восьмидесятых специально поселили, чтобы охранять стройку от охотников за цветметом и прочими трофеями. Ну, когда еще считалась, что консервация временная, и строительство будет доведено до конца. Помогло не очень, все равно по большей части все разворовали, псов перестреляли, а стройку полностью забросили. Но, как выяснилось, перестреляли все-таки не всех, а может, откуда-то с округи туда еще прибились, в общем, выросла новая стая, еще больше и злее прежней. Нам постоянно прохожие жалуются на укусы. И это те, кто, как вы, мимо проходят. А вглубь стройки лезть давно никто не рискует, хотя там, говорят, еще кое-что, пригодное на продажу, осталось. Но эти звери действительно растерзать могут. Хуже любых волков.

— Что ж вы их не перебьете?

— А это не задача милиции. Этим санэпидстанция должна заниматься. А им который год средств на живодеров не выделяют. Местные наши зеленые, кстати, активно против этого протестуют.