Юрий Нестеренко - Комбинат

— Знаю, — ответил мальчик, но его голос вновь звучал равнодушно.

— Ну и… — «господи, мне-то какое дело», — подумал Николай, но все же закончил: — решил уже, как ответить?

Женя пожал плечами.

— С отцом, вообще, интереснее, — сказал он. — Но называть его шлюху «мамой» я не собираюсь. Тем более, что это только до следующей шлюхи.

— Не надо говорить таких слов.

— Ой, ой! Слово как слово, литературное. Можно подумать, вы в моем возрасте не матерились трехэтажно.

— Ну, — смутился Николай, — не трехэтажно, но…

— Вот-вот. Я не понимаю — то ли у взрослых память начисто отшибает, то ли они все поголовно лицемеры?

— Взрослые, — назидательно произнес Селиванов, — пытаются уберечь детей от ошибок, которые совершили они сами.

— За столько поколений могли бы уже понять, что это бесполезно.

— М-да, — Николай не нашелся, что ответить. — А с физкультуры ты, я так понимаю, сбежал? На самом деле нет никакого освобождения?

— Опять проницательность?

— Она.

— Ненавижу, — тихо и убежденно произнес Женя. — Ненавижу это потное быдло.

— Да, — кивнул Николай, — в российских школах ведь даже душевых нет, так все и идут, потные и вонючие, на следующий урок…

— Это хорошо, что душевых нет, — возразил мальчик.

— Почему?

— Что, правда не понимаете? Так самое опасное, когда переодеваешься, но это короткий момент, и на тебе хоть трусы есть. А так, пока ты в душе, всю одежду сопрут. Или голым к девчонкам затолкают.

— Пожалуй, — согласился Николай; вопреки подозрению Жени, школьные нравы времен собственного детства он помнил весьма неплохо. — Но как же прогулы?

— А что прогулы? Еще не было случая, чтобы кого-то из школы за физру выгоняли. Так что трояк все равно натянут, а больше мне в любом случае не светит. Ну, в крайнем случае бутылку физруку поставлю.

— Где ты ее возьмешь? — усмехнулся Николай.

— Куплю, где.

— Детям же не продают.

— Ха, — очевидно, только разница в возрасте помешала Жене добавить что-то вроде «наивный чукотский юноша».

— Но по другим предметам у тебя, я так понимаю, не трояки?

— По труду еще. Остальные — пятерки.

— Тяжело быть отличником в Красноленинске? — сочувственно спросил Николай.

— В Красноленинске вообще тяжело быть, — ответил мальчик.

— Похоже, не все так считают, — заметил Селиванов. — Раз не пытаются отсюда уехать, несмотря ни на что.

— Они просто слишком тупые, чтобы понимать, как им плохо, — возразил Женя. — Хотя… наверное, есть и те, кому здесь хорошо. Кому нигде не будет так хорошо, как здесь… Мы тут недавно сочинение писали «За что я люблю родной город». Я сдал чистый лист.

— И что? Получил двойку?

— Нет. Пятерку.

— Это как? — удивился Николай. — Учительница настолько уважает принципиальность?

— Да нет, просто зачем ей статистику успеваемости портить. Я и так почти единственный отличник в классе. А что тема дурацкая, она сама знает. Она ж их не сама придумывает, из роно спускают.

— А другие что писали, ты знаешь?

— А, что они могли писать. Бред всякий, типа родина и все такое. Родина-уродина. Все равно они сами в это не верят, и училка это знает, да и в роно, небось, это понимают. А если кто верит… тем хуже, — Женя помолчал несколько секунд и отчетливо произнес: — Те, кому хорошо в Красноленинске, не должны жить. На этот город надо сбросить атомную бомбу.

— Ну, — усмехнулся Николай, — так все погибнут, и кому хорошо, и кому плохо.

— А для тех, кому плохо, это будет избавление, — мальчик вновь помолчал и мечтательно произнес: — Если бы мои родители умерли, меня бы, может быть, усыновили американцы.

— Ну, это очень не факт, — только и нашелся сказать Селиванов.

— Я знаю, таких больших обычно не усыновляют, — кивнул Женя. — Но зато я здоровый. А маленьких им только инвалидов отдают. На тебе, боже, что нам негоже… Знаете анекдот, как японца спрашивают, что ему понравилось в России? А он говорит: «У вас замечательные дети. А все, что вы делаете руками, очень плохо.»

— Знаю, — улыбнулся Николай.

— Глупый анекдот — отрезал Женя. — Дети здесь тоже дерьмо. Может, они-то как раз самое большое дерьмо и есть. Ведь это из них получаются взрослые.

— Но на себя ты это, конечно, не распространяешь, — усмехнулся Селиванов.

Женя пожал плечами:

— Может, нет, а может, и да. Все, кто здесь родился, отравлены. Даже умные.

— Комбинатом?

— Да при чем здесь комбинат… Его люди создали. А не наоборот.

— А вот ты, кстати, знаешь, чем занимается этот ваш комбинат?