Юрий Нестеренко - Комбинат

— Ну, в какой-то мере вы правы, — кивнул старик, — но и тех, кто знать не хочет, не стоит недооценивать. Вам, как журналисту, это, может быть, дико звучит… у вас главная цель — узнать и донести правду… ну или не правду, а то, что вам редактор скажет…

— Я всегда пишу только то, что считаю истиной, — резко перебил Николай. — Да, мне не всегда дают сказать все, что я хочу. Но я никогда не говорю того, что я не хочу.

— Ну хорошо, хорошо… такой, в некотором роде, благородный идеализм внушает уважение. Вам кажется, что главное — это сорвать покровы и донести истину. А для большинства людей главное — это спокойно жить. А эта ваша истина им только мешает.

— Почему обязательно мешает?

— Потому что скрывают только такие истины, которые мешают комфортно жить. Иначе зачем?

— Ну да, — желчно усмехнулся Николай, — вопрос только в том, кому мешают. Преступнику, скрывающему свои преступления?

— А если даже и преступнику — вы уверены, что его во всех случаях надлежит разоблачать?

— Ну, знаете ли! — Николай даже отставил от себя чашку от возмущения.

— Нет, вы не горячитесь, Николай Анатольевич. Возьмем, например, такую теоретическую ситуацию. Мужчина изнасиловал женщину, пока она находилась в бессознательном состоянии. При этом никакого физического вреда, включая беременность, он ей не причинил и принял для этого все соответствующие меры, а девственницей она уже не была, и он это знал. Когда она пришла в себя, то так и не узнала, что с ней случилось. Никто, кроме самого насильника, о случившемся не знает. Но, допустим, каким-то случайным образом узнали вы. Вы считаете, что насильника надо привлечь к ответственности?

— Разумеется!

— А за что? Рассуждая не с юридической, а с фактической точки зрения — кому он причинил вред? Физического ущерба женщина не понесла, причем он об этом позаботился, морального — тоже, раз ни о чем не знает. И жила бы себе дальше спокойно и счастливо. Но вам для того, чтобы разоблачить преступника, придется открыть ей глаза. И заставить ее жить дальше с осознанием пережитого поругания — если она вообще сможет с этим жить… Получается, что вред ей нанес не насильник, а вы, его разоблачивший!

— Это демагогия, — брезгливо поморщился Николай. — Покарать насильника необходимо хотя бы потому, что он социально опасен. Он может изнасиловать и других женщин…

— Но если это будет происходить по той же схеме, то и для них будет верно то же самое рассуждение, не так ли? Или даже, допустим, вы точно знаете, что новых изнасилований он не совершит. Неважно, откуда — это же теоретический пример. Все равно будете настаивать на разоблачении?

— Преступник должен понести наказание, — упрямо повторил Николай.

— Даже в ущерб жертве?

— Ущерб был нанесен, когда он сделал то, что сделал, а не когда об этом стало известно. А по вашей логике, и вора не надо наказывать, если обворованный не заметил пропажи!

— Тут уж, извините, у вас некорректная аналогия. Пропажа материальной ценности — вещь вполне объективная, знает о ней хозяин или нет. Рано или поздно все равно хватится, не он, так наследники. И такую пропажу, опять-таки, можно вернуть. А как вы вернете женскую честь и гордость? Которые будут утрачены лишь в том случае, если жертва узнает, что она — жертва.

— Я не понимаю, вы хотите сказать, что насильник в своем праве, что ли? Что он вообще не сделал ничего плохого?

— Нет, Николай Анатольевич, я только хочу сказать, как все непросто с этой истиной. Насильник поступил плохо, но разоблачать его — значит сделать еще хуже. Вы берите еще торт, не стесняйтесь.

— Это порочная логика, — непреклонно возразил Селиванов, проигнорировав предложение. — Из нее следует, что надо не препятствовать злу, а убеждать жертв в том, что оно не существует или что оно не зло вовсе. Причем, чем эффективнее методы убеждения, тем большее зло можно себе позволить. Чем, собственно, большевики, да и любые тоталитарные режимы с их промыванием мозгов, и занимались.

— Проблема еще в том, что есть зло, — заметив Васильчиков. — Вы ведь, как атеист, не будете утверждать, что это объективная категория, существующая независимо от нашего сознания? Злом является лишь то, что человек воспринимает, как зло, не так ли? Причем не человек вообще в неком платоновском смысле, а каждый конкретный человек…

— Ну разумеется, добро и зло относительны и субъективны, но это не значит, что нельзя сформулировать никакие объективные критерии. Например, если нечто ведет к разрушению человека, физическому или психическому, то это зло вне зависимости от того, осознает он это или нет. Или ограничение его свободы, то есть сужение пространства его возможностей, а также и насилие над ним, то есть совершение с ним действий, на которые он не давал своего согласия — под это как раз попадает описанный вами пример… да, да, я знаю, что вы хотите сказать: что и подобные вещи — не изнасилования, конечно же — бывают необходимы. Но даже необходимое зло все равно остается злом. Однако давайте все же вернемся из горных высей философии к более конкретным вопросам. Вы хотите сказать, что на комбинате творится что-то незаконное?