Юрий Нестеренко - Комбинат

— Тебе за что деньги платят? — напустился на него Михаил. — Это что — могила? Здесь даже кошку не похоронишь!

— Та сё нормально, командир, — мужик поставил бутылку на скамейку и утер губы рукавом ватника. — Нах щас копать? Ночью дождь пойдет, будет полная яма воды. Те это на? Вы туда гроб — буль, а он плавает. Тут знашь какие почвы глинистые?

— Меня не волнует, какие тут почвы, — холодно произнес Косоротов. — Меня волнует, что завтра в полдень похороны, а ничего не готово.

— Та до полудня скока ж еще времени? Вот с утра и докопаем. Ты не кипишись, все нормуль будет. Первый раз, што ль? — мужик снова сделал большой глоток из бутылки, так, словно внутри была не водка, а газировка, и, похоже, утратил к недовольному заказчику всякий интерес. Взгляд его гноящихся глаз был устремлен поверх забора куда-то в космос.

— Ну смотри у меня! — воскликнул Михаил и, не зная, что еще сказать, повернулся и пошел прочь. Николай последовал за ним.

— Вот, пожалуйста, публика, — бурчал Косоротов. — Одни алкаши, ответственности никакой, и альтернативы им нет!

— Как я понимаю, это не могила его матери? — уточнил Селиванов.

— Чьей? А, нет. Туда нельзя, там еще двадцать лет не прошло.

— А почему не кремация?

— Светка говорит, он всю жизнь огня боялся, — усмехнулся Косоротов.

— Ну и какое значение это имеет теперь?!

— Ну как — последняя воля, типа…

— Впрочем, — заметил Николай скорее про себя, чем для собеседника, — хорошо, что не кремация. Можно будет эксгумировать.

— Зачем?! — удивился Михаил.

— Ну мало ли… по вновь открывшимся обстоятельствам…

— Так вы статью напишете? — вернулся к более интересной для него теме Косоротов.

— Честно говоря, Михаил, после первой встречи с вами я не хотел писать о вашем клубе. Мне глубоко несимпатичны алкоголики и наркоманы, но рэкет под видом благотворительности мне симпатичен ничуть не больше. Однако теперь я собираюсь писать об этом деле, и вполне подробно. Криминальная схема по переделу алкогольного рынка и налаживанию наркотрафика, в которой задействованы местные ФСБ и милиция, а инструментом служат «борющиеся за здоровый образ жизни» байкеры — это вполне достойная тема. И незамеченным этот материал не останется. Поэтому еще раз предупреждаю вас — у вас совсем мало времени, чтобы спрыгнуть с этого паровоза.

— Вот, значит, как. Теперь уже и вы мне угрожаете?

— Я не хочу, чтобы вы пострадали, хотя и нахожу ваши методы сомнительными. Но и покрывать ради вас этих бандитов тоже не хочу.

Некоторое время Косоротов шагал молча, глядя под ноги. Затем осведомился:

— Вы записываете наш разговор?

— Нет.

— А если и да, аудиозапись — не доказательство… любую можно смонтировать…

— Вы хотите сообщить мне что-то конфиденциальное? Как я уже говорил, я никогда не выдаю свои источники.

— Я хочу вам объяснить. Допустим… допустим, вы правы. Схема существует. Мы намерены взять под контроль алкогольный рынок. И договоренность с Джабиром тоже существует…

— То есть, — Николай остановился и уставился на Косоротова, — вы во всем этом участвуете?! Вполне сознательно?

— Я не марионетка! — гордо и зло произнес тот, словно бы даже становясь выше ростом. — Я, если угодно, сам разработал этот план. Ну, точнее, мы его вместе с Вовкой разработали. Да! Мы зальем этот город дешевой паленой водкой и наркотой! — теперь Михаил говорил, как человек, который долго сдерживался — и вот наконец его прорвало. Он даже, не отдавая себе в этом отчета, повысил голос; впрочем, едва ли на безлюдном кладбище его мог услышать кто-то посторонний. — А что, по-вашему, с ним еще делать?! Разве он достоин какой-то лучшей участи?

— Падающего толкни? — усмехнулся Николай.

— Если угодно. Я знаю, вы думаете, что это все громкие слова, а на самом деле все дело в деньгах. Нет, не в деньгах! Не только в них, во всяком случае. По крайней мере, для меня. Для Вовки, может, и в них. Он всегда говорил, что я идеалист, а он прагматик, что и делает нас такой удачной комплементарной парой… Но для меня уничтожение этого сброда само по себе — святое дело. А если на этом деле попутно можно и заработать — почему бы и нет. Это такой же честный заработок, как заработок врача, вырезающего опухоль. Или, в более точных аналогиях, уничтожающего ее химиотерапией. Вы смотрели «Догвилль»? «Есть города, которые не должны существовать.»

— Да, да, — подхватил Селиванов. — Мое любимое место. «Перестреляйте всех и сожгите город. Что-нибудь еще, дорогая?» «Там есть одна семья с детьми… Сначала убейте детей, и пусть мать смотрит. Скажите ей, что остановитесь, если она не будет плакать. Думаю, у нее не получится — Вера очень слезлива.» Так вы и собираетесь поступить, учитель литературы? Направить наркоту в школы?