Александр Поляков - Сад памяти (Очерки)

— Николай Евдокимович, вот завтра опять за кельму возьметесь. И не надоело за столько-то лет? — спрашиваю печника.

Тот враз посерьезнел. Сбитая набок седая бородка подпрыгнула, влага приятных воспоминаний ушла из сузившихся глаз; стукнул в сердцах по камню тростью, зеленую широкополую шляпу нервным движением поглубже натянул. Спросил обидчиво зазвеневшим голосом:

— Надоело? Да вы… Да ежели хотите, мне печка жизнь на войне спасла! Ишь, выдумали: на-до-е-ло!..

Дело было еще в гражданскую. Михайлусенко командовал ротой в красноармейском полку. Вызвали его в штаб: «Ты, — говорят, — Николай, местный, тебе и карты в руки. Пойдешь в разведку».

Надо, так надо. Снял ротный шинель свою с алыми «разговорами», у костров походных прожженную, накинул кургузый пиджачишко, раздобыл ящик с инструментом. И вот идет по пыльному проселку, насвистывает добродушный молодец-печник; весел, беспечен, до всякой работы охоч…

Пробрался в село, то самое, знакомое, где когда-то ставили они с отцом печь в доме управляющего сахарным заводом. «Та-а-ак, здесь у беляков штаб, здесь, стало быть, пулеметы, рядом пушки, усиленная охрана…» На обратном пути вышел на дорогу, а конный разъезд — тут как тут, пылит навстречу. Один из всадников свесился с седла, опалил сивушным духом:

— Колька? Михайлусенко?! Ты ж, говорили, к красным записался… Давай-ка назад, разберемся, какого ты цвета-оперенья!

Били сильно. Плетью били. Он терпел и все жаловался на нехватку кирпича, хорошего песка для раствора. Как, мол, тут работать, да еще к таким вот ребятам нервным попадешься…

Рывком распахнулась дверь. В комнату вбежал молодой офицер и сразу, без слов, ударил Николая. Размахнулся как следует, а ударил так себе — слабак, видать, их благородие. Разрешите, говорит, мне этого красного лазутчика лично в расход отправить.

Дошли до леса. Грохнул за спиной выстрел. И вдруг: «Беги, Коля, к своим!» Обернулся и лишь теперь узнал: Виктор! Это в доме его отца сложили они тогда печь. Сдружились мальчишки, рыбачили вместе. И надо ж такому случиться…

Враг и опомниться не успел, когда на рассвете красные ворвались в село. Виктора он нашел среди пленных, отвел к командиру полка. Все рассказал — и про печь с голубым кафелем, и про неожиданное спасение из плена.

— Жить спокойно не смогу, если его не отпустим.

— Не надо отпускать, — сказал офицер. — Если поверите, хочу быть с вами…

Евдокимыч вздыхает:

— Храбрым командиром был Виктор, не чета иным. Жаль, убило… Думайте, что говорите: на-до-е-ло! Эх…

Молчу, переживаю свой промах. Но дед отходчив:

— Так и прошел я всю войну — и ротным и печником.

Освободят село, деревню, еще пулеметы и кони остыть не успеют, а к нему уже очередь: прослышали, мол, мы про ваш повсеместно известный талант и просим покорнейше сделать что-нибудь с нашей печкой — сладу с ней нет, с антантой растреклятой. Бабы, старики да детишки — как им откажешь! Винтовку за спину, мастерок в руки. Но и тогда, в горячке атак и яростных мечтаний о мировой революции, он успевал подумать, что делает одно из главных мирных дел — ставит печь, очаг, создает живую сердцевину дома, которая долгие годы будет давать тепло молодым и старым — целой большой семье, конечно же, счастливой. Иначе зачем водит ротный в бой свою цепь, зачем стучат их пулеметы, погибают лучшие товарищи?..

Само собой, будущее теперь не за дедовскими печами. Да и кто спорит. Но всем нам, кто сушит носки на батарее центрального отопления, не стоит забывать, что, кроме проспектов, есть проселки, кроме освещенных бессонных городов, есть деревеньки, дремлющие и средь белого зимнего дня. Там-то и нужны печи.

Не раз приходилось слышать от председателей отдаленных колхозов: вот, дескать, в ногу со временем идем, построили дома с водяным отоплением, котельную расстарались — возвели. Правда… А правда такова: угля требуется уйма — его не дают, трубы лопнули — специалистов нет, потому что вообще людей не хватает, не до специальной службы, все бы дырки заткнуть. Ошпарившись о холодные батареи, говорят председатели: не надо гнать лошадей (эх, где они теперь, деревенские лошади?), нужны пока просто хорошие печи. Нет, мы тоже за стирание граней, но всему свое время. А средства в первую очередь лучше направить, положим, на строительство внутрихозяйственных дорог, механизацию ферм. Это особенно касается колхозов на трудных землях, еще экономически слабых.

Но нужны не просто печки, а отличные, сложенные умелыми руками мастера. Увы, сегодня такие — редкость. Об этом свидетельствует и почти кинематографическая популярность Евдокимыча — сперва в масштабах окрестностей Краснодара, сейчас, после выхода книг, — считай, всей страны. Узнав об их издании, люди пишут: «Кубань, знаменитому печнику Н. Е. Михайлусенко. Помогите, посоветуйте, вышлите книгу…»