Мария Метлицкая - И все мы будем счастливы [сборник]

А потом у него появилась женщина. Нина сразу поняла: что-то нечисто. Поначалу в голову не брала и ревновать не ревновала — подумаешь!

А когда поняла, что там все серьезно, здорово испугалась — конечно же, из-за квартиры! В лучшем случае придется разменивать. Ну и достанется им, тоже в лучшем случае, однушка в дальнем районе. А Катька растет. И как Нине устроить жизнь в однокомнатной квартире? С Катькиным-то характером? Да никак. Эта уж точно никого не потерпит — папашу любит до смерти! И в кого уродилась такой? Стерва просто.

Но вышло все иначе. Квартиру муж разменивать не стал, а просто в одночасье ушел. Да, благородство его она оценила, но понимала — это сейчас, на сегодняшний день. А что будет завтра? Ну допустим, та баба родит? Или просто начнет требовать размена? Нина на ее месте действовала бы именно так.

Но снова ничего не произошло. Ни та баба, ни бывший муж по-прежнему ничего не требовали. И Нина наконец успокоилась. Правда, несмотря на наличие двух комнат, личную жизнь устроить так и не удалось — не везло. Были пара романчиков — так, ни о чем. Один был женат, а второй поддавал.

С дочкой отношения не складывались, и чем дальше, тем хуже. Ругались по-страшному. В уходе отца из семьи дочь, конечно, обвиняла ее.

Нина прекрасно понимала, что с каждым годом она превращается в окончательную неврастеничку. Ну и в конце концов заболела — недаром говорят, что все болезни от нервов. А когда услышала свой диагноз, накрыло такой беспросветной тоской, таким горем и ужасом, что решила: жить больше не хочет. И бороться не хочет — пошли вы все! Даже про дочку не думала — проживет! К тому же Катька давно выросла, сходила замуж, родила дочку, развелась, но по-прежнему скандалила с матерью. А разве Нина была не права, когда говорила, что Катькин муж — сволочь?

По ночам Нина раздумывала, как бы попроще уйти из этой постылой жизни. Да, грех — понимала. А сотворить с ней такое? Не грех? На нее все наплевали, и она наплюет.

А однажды в феврале, в разгар страшных, до тридцати, морозов, она шла мимо церкви. Первая мысль — зайти, чтобы согреться. В бога никогда не верила, над бабкой своей деревенской, когда та молилась, насмехалась — как же, пионерка, а потом комсомолка.

И зашла — правда, подумала пару минут, засомневалась. Даже споткнулась на пороге. Встала тихонечко, сбоку. Шла служба. Неуверенно зажгла тоненькую, самую дешевую свечку.

— На что ставишь? — шепнула ей какая-то бабка.

Нина совсем растерялась и пожала плечами.

— Да не знаю… Не понимаю я в этом.

Бабка посмотрела на нее пристально, с прищуром:

— Болеешь, дочка? Бледная вон! Тогда ставь Пантелеймону-целителю, за здравие. — И подвела ее к иконе, с которой строго смотрел темный лик. Ничего доброго Нина в нем не увидела. Помочь ей поправиться? Окончательно выздороветь? Бред и ерунда.

Но службу достояла, хоть и было тяжело. Но когда слушала пение хора, размеренный голос батюшки и уловила тонкий запах воска и ладана да и вообще согрелась, стало ей впервые спокойно и хорошо.

Вышла из храма и медленно пошла, не замечая мороза. Шла долго, не обращая внимания на озябшие руки, — даже варежки не надела. И думала. О чем? Трудно сказать. Шла как заторможенная, сама не своя. Доехала до дому и в ту же ночь в голове что-то перевернулось.

Нина стала ходить на службы.

Катя видела перемены в матери и пугалась — присматривалась к ней, но ничего не спрашивала. Кстати, о диагнозе своем Нина ей не сказала — зачем? Начнет уговаривать лечиться. Спустя два месяца Нина легла на операцию. Операция прошла успешно. Дальше было долгое лечение, реабилитация, ей объявили, что она почти здорова. И вот тогда на ошарашенную Нину нашло прозрение — как она жила все эти годы? Как относилась к бывшему мужу? Как упустила его? Почему не смогла действительно полюбить и понять? Почему не понимала, за что, господи, презирала его? Как относилась к дочери, зачем так скандалила с ней? Зачем требовала развода, не давала им, молодым, жить? Как могла она требовать, чтобы Катя сделала аборт? Как смела злиться и проклинать все и всех и саму жизнь? Единственную и неповторимую, дарованную господом жизнь! Она страшная грешница, прожившая большую часть жизни в проклятиях и обидах!

А ведь господь ей снова даровал жизнь!

Окрепнув, Нина ездила в паломничество по монастырям и святым местам. И окончательно поняла, как хочет жить дальше. Это открытие ее ошеломило и потрясло, а еще и напугало. Неужели уйдет из мирской жизни? Оставить внучку и дочь? Думала долго. И наконец решилась на разговор.