Кара Делевинь - Зеркало, зеркало

– Мне тоже очень понравилось, как мы сегодня играли, – говорит Роуз с легкой улыбкой. – Но мне пора, у меня дела…

– А давайте погуляем, заглянем в пиццерию? А то мне еще тащиться через весь город к тете Хлое, чтобы проверить, как там мама.

– Не могу, надо бежать, – говорит она, пожимая плечами.

– Куда? – вырывается у меня. Черт! Уж кто-кто, а я точно не вправе задавать ей такие вопросы, и хорошо было бы вспомнить об этом пораньше. Улыбка, и без того нерешительная, стирается с ее лица.

– Вот уж не твое дело. Увидимся завтра.

– Постой! – говорит Лео, подходя к ней. Я отворачиваюсь, но их голоса все равно доносятся до меня довольно отчетливо.

– Роуз, послушай, можешь не говорить мне, с кем встречаешься, но мне самому нужно кое-что тебе сказать.

– Что? – вздыхает Роуз.

– Ты самая удивительная девушка из всех, кого я когда-либо встречал, – говорит Лео. – Мне вечно не хватает мужества признаться в своих чувствах, но теперь ты ускользаешь от меня, и другой возможности, вероятно, уже не представится. Ты для меня больше, чем друг. Я просто хочу, чтобы ты это знала, если передумаешь насчет этого своего парня. Если бы ты встречалась со мной, я бы о тебе заботился и не дал тебя в обиду.

Я наблюдаю за ними краешком глаза. Роуз долгое время смотрит Лео в глаза, затем проводит рукой по его лицу, встает на цыпочки и целует его в щеку. В следующий момент она уже машет рукой и скрывается в дверях.

– Почему ты решил признаться ей именно сейчас? – спрашиваю я.

Я готовилась почувствовать ревность и боль, но, слушая Лео, испытывала лишь… восхищение. А он храбрый.

– Не хочу больше скрывать правду, – говорит Лео. – Пусть я выставил себя дураком, но вдруг мои слова заставят ее задуматься, взглянуть на свой роман с этим извращенцем в новом свете? Конечно, если она пошлет меня куда подальше, то разобьет мне сердце, но разве это такая уж высокая цена за то, чтобы посеять в ней сомнения?

Стоит мне переступить порог дома, и нос щекочет аромат знакомых блюд. От удивления я замираю на месте. Чудный запах переносит меня в детство: за закрытыми занавесками сгущаются сумерки, кухня купается в теплом искусственном свете, в духовке доходит наш традиционный воскресный ужин. От этих воспоминаний мне становится не то чтобы радостно и не то чтобы грустно. На секунду я растворяюсь в прошлом, в той прежней жизни, где все было теплым и знакомым, как запах домашней стряпни.

– Смотрите, кто пришел! – восклицает папа, выглядывая из кухни. За спиной у него виднеется накрытый стол: четыре тарелки, четыре пары приборов, посередине – соль с перцем и массивная бутылка кетчупа, потому что Грейси без него к еде и не притронется. – Я вот решил приготовить ужин к твоему возвращению. Вчера тебя весь день не было.

– Супер, – говорю я, вешая куртку на лестничные перила. Ничего не супер, понятное дело. Мне не терпится связаться с Эш, узнать, продвинулась ли она в своих поисках, а заодно написать Лео, спросить, не объявился ли Аарон. К тому же я с ног валюсь от усталости, у меня болит лицо, да и вся эта затея с семейной трапезой обречена на провал.

– Ред! – Грейси с громким топотом сбегает по лестнице и бросается мне на шею, чуть не сбивая с ног.

– Детеныш! – Я прижимаю губы к ее сладковато-липкой щеке. – Ты, как я погляжу, отлично провела день! Сладкой ватой полакомилась?

Ее губки складываются в букву «О».

– Да, а как ты догадалась? Мы ходили в зоопарк! – Судя по ее тону, она удивлена не меньше моего. Я перевожу взгляд на папу, и тот пожимает плечами. Надо отдать папе с мамой должное. Мало кому удастся на следующий же день после семейного апокалипсиса так искусно притворяться, что все тип-топ.

– Грейси, иди разбуди маму, – говорит папа, и сестренка взбегает по лестнице с таким же энтузиазмом, с каким только что неслась вниз.

– Решил устроить день развлечений, пап? – Мы заходим в кухню. Папа принимается разрезать запеченную курицу.

– Я просто хочу, чтобы жизнь вернулась в прежнее русло. Ради Грейси, ради мамы, ради всех нас. Сядем, поужинаем, как в старые добрые времена.

– Старые добрые времена давно прошли. – Я и думать забыла о своем разбитом лице, но теперь, когда я вспоминаю, кто меня так разукрасил, оно начинает болеть с новой силой. – От того, что мы будем строить из себя счастливую семейку, мама не перестанет меня ненавидеть, не выйдет из запоя и не забудет про твоих подружек.

– Я понимаю. – Папа поворачивается ко мне и заговорщически шепчет: – Но надо же с чего-то начать. Я пытаюсь все исправить, зайка. Дай мне шанс.