Василий Клепцов - Время и судьи без грима

Но проходило время, и вставал вопрос, что делать, так как в тюрьмах и лагерях скапливалось людей больше, чем допускалось по нормам содержания заключенных, не хватало рабочих мест, снижался уровень воспитательной работы, возникала необходимость в строительстве новых тюрем и лагерей, а это уже и экономика и политика. Официально считалось, что при социализме не может иметь места рост преступности. Поэтому впоследствии на головы исполнителей директив об усилении борьбы с преступностью обрушивалось обвинение в усердии сверх всякой меры. За всем этим или следовала амнистия, или создавались комиссии, о которых говорилось выше. Такая практика у работников суда и прокуратуры называлась шараханьем из одной крайности в другую. А вот найти золотую середину в карательной практике судов и удержаться на этом уровне было делом трудным и даже небезопасным в смысле служебной карьеры судьи или прокурора.

Оказавшись в должности председателя краевого суда, Кузнецов решил попытаться хотя бы в пределах края обеспечить соблюдение общей нормы уголовного права, определяющей, что наказание осужденных должно быть законным и справедливым. Если первая часть этого требования о законности наказания ясна, так как есть минимальные и максимальные пределы санкции закона, то с требованием о справедливости наказания дело обстояло намного сложнее. Справедливость приговора могла быть обеспечена как путем применения статей уголовного кодекса, предусматривающих определение наказания ниже низшего предела санкции закона, так и в виде условного осуждения. Но для этого нужны были какие-то исключительные обстоятельства. И вот тут-то возникали проблемы: одни и те же обстоятельства один оценивает как исключительные, а другой как обычные.

Предстояла большая, кропотливая работа с судами по вопросам в общем-то не бесспорным и довольно щекотливым. Поставив перед судами края цель обеспечить законность и справедливость наказания, Кузнецов прекрасно понимал, что этой идеей должны быть наравне с ним в одинаковой мере проникнуты все его заместители, председатели судебных составов крайсуда, все судьи края. Разногласия по этому вопросу послужили одной из причин замены на посту заместителя председателя крайсуда по уголовным делам Кафтановой. Обновленный состав крайсуда после очередных перевыборов порождал надежды в достижимости поставленной цели, хотя и не без конфликтных ситуаций.

И они не заставили себя ждать. В Центральном районе г. Северореченска прошло собрание актива района с повесткой дня «О мерах по усилению борьбы с хулиганством», и вскоре на прием к Кузнецову пришла с надзорной жалобой от имени мужа гражданка Ольга Ивановна Санина. На вид ей можно было дать лет шестьдесят, на самом же деле ей еще не было и пятидесяти. Глядя на нее, Кузнецов уже не первый раз думал, как коротка человеческая жизнь. У Саниной к тому же она была нелегкой. Более 20 лет, самых цветущих, она проработала на целлюлозно-бумажном комбинате, во вредном цехе и на будущий год получала право на льготную пенсию. В семье у нее трое детей школьного возраста. Муж, Александр Петрович Санин, участник Великой Отечественной войны, работал водителем пожарной автомашины в Северореченском аэропорту. Из жалобы было понятно, что он приговорен к трем годам лишения свободы за хулиганство.

— И что же Вы хотите мне сказать? — обратился Кузнецов к Саниной после того, как он ознакомился с жалобой ее мужа.

— Я хочу Вам сказать, что муж мой не хулиган, не преступник. Он хороший человек и попал в тюрьму из-за меня, из-за нашей бабьей дури.

«Это что-то новое, — подумал Кузнецов, — в жалобе Санин ничего не пишет о вине жены».

— Мы, все жены, — продолжала Санина, — против, чтобы наши мужья выпивали. Это и понятно, нам приходится кормить семью, надо и детей одевать, а денег-то не хватает. Поэтому я всегда ворчала, когда муж приводил домой какого-либо друга и устраивал с ним выпивку. Вот и на этот раз, — продолжала Санина, — встретил он в скверике у драмтеатра своего фронтового товарища, с которым вместе воевал, и вместо того, чтобы привести его к нам домой, посидеть, поговорить, выпить, решил иначе. Видимо, не хотел меня расстраивать, мол, опять будет ворчать, упрекать, ссылаться, что у детей того нет, другого нет, а он гостей домой приводит. Вот и решили они в этом скверике посидеть, купили пол-литра водки, банку консервов, выпили, наверное, немножко захмелели, ведь уже не молодые. Тут, как на грех, подходят дружинники, обращаясь к мужу и его товарищу, говорят им: «Вы почему нарушаете общественный порядок, распиваете водку в неположенных местах?» Слушать объяснение мужа и его товарища они не пожелали и повели их в штаб дружины, который был рядом. Дружинникам, наверное, надо было показать, что отгулы по работе за дежурство в народной дружине они получают не зря.